— Что? — Она не обернулась, ее голос был еще холоднее.
— Мне нужно ехать на лесопилку. Я подвезу тебя до работы, — сказал он твердо и начал закрывать дверь.
— Тебе не нужно на лесопилку, и я в любом случае собиралась идти пешком.
— Ты не пойдешь пешком. Вот так.
— Тед, прекрати. — Кэсси повернулась к Теду. Заплаканные глаза покраснели, тушь растеклась по щекам, оставляя темные полосы. — Наверное, Мария заставила тебя прийти сюда. Я знаю, что ты не хочешь везти меня. Я пойду пешком, а ты можешь убираться к черту. Или отправляйся туда, где собираются большие взрослые мужчины, когда мы, дети, идем на работу.
— Не будь дурой! — взорвался он.
— Я не дура! — Ее глаза сверкнули. — Это ты дурак. Солнце исчезнет с неба, а ты и не заметишь.
— Кэсси, я не стану спорить с тобой. Просто собирайся и спускайся вниз — я отвезу тебя на работу, нравится это тебе или нет. — Он погрозил ей пальцем. — Кстати, мама вовсе не заставляла меня приходить сюда.
— Я не верю тебе. Ты вежлив со мной только потому, что боишься своей семьи, — отрезала она. — Тебе наплевать на меня. Тебе наплевать на всех, кроме себя.
— Правильно. Только будь готова к восьми пятнадцати. — Тед хлопнул дверью так, что зазвенели стекла.
— Когда рак свистнет! — заорала Кэсси через дверь.
Ровно в четверть девятого Тед вышел из семейного офиса, расположенного над гаражом, и спустился в гостиную. За последний час он все равно ничего не сделал. Он сидел, положив ноги на стол и наслаждаясь тем, как восхитительное чувство гнева завладевает его телом и душой.
Он даже не подозревал, как приятно бывает сердиться, пока не начал анализировать, почему ему хочется порвать что-нибудь в клочья, бросить стеклянное пресс-папье в стену, отшлепать эту рыжую ходячую неприятность, которую он сам же привел в свой дом.
Он был рассержен почти так же сильно, как в тот день, когда это проклятое ружье убило его брата. Он вспомнил о том, как им было хорошо вместе, как они вместе набивали шишки, как смеялись вместе, и странное дело: вместо гнева умиротворение накрыло его, как теплое одеяло. Затем в его мыслях снова возникла Кэсси, и он разозлился. Как человек может быть спокоен в одну секунду и так зол в другую? Он слишком долго не испытывал никаких чувств и не мог сразу в этом разобраться.
Кэсси в комнате не было.
— Где она? — спросил он отца, который спрятался за газетой, притворившись, что читает. Тед заметил, что отец держал газету вверх ногами.
— Кто? — невинно спросил Боб.
— Где Кэсси? Я говорил ей, что отвезу ее на работу, — сказал Тед упрямо.
— Наверное, она тебя не услышала. Зато все в доме слышали, как ты хлопаешь дверью и орешь ей что-то насчет «не быть дурой». Ты это сказал? Я не очень хорошо расслышал. — Боб кашлянул, чтобы скрыть смешок.
— Да, я сказал именно это. Я не считаю ее дурой. Но она — самая невыносимая женщина, которую я встречал, — возмутился Тед. — Наверное, она все еще дуется в своей комнате, я должен пойти и забрать ее.
Мэгги и Мария вышли из кухни, вытирая руки о фартуки.
— Ищешь свою жену? — спросила тетя Теда. — Возможно, ты найдешь ее в полумиле от города. Она, ушла почти сразу после того, как ты хлопнул дверью и практически перебил все окна в доме.
— Черт побери! — прорычал Тед, но его мать понимала, что он не обращается ни к ней, ни к тете. Он выбежал из дома, прыгнул в машину и рванул с места так, что гравий полетел из-под колес. Тед вдавил педаль газа в пол, чуть сбросил газ, дернул за рычаг, переключая передачу; он повторял процедуру до тех пор, пока его машина не помчалась по проселку, ведущему к Мейсвиллу.
Тед заметил Кэсси уже на окраине города, в полумиле от клиники. Он затормозил так, что завизжали тормоза; за машиной остался десятиметровый черный след. Она не успела обернуться, как он выбрался из автомобиля и уже стоял перед ней.
— Я же сказал тебе, что отвезу тебя на работу! — заорал он.
— А я сказала, чтобы ты не беспокоился! — заорала она в ответ. — А теперь прыгай в свою новенькую тачку и поезжай обратно в офис, который устроил твой папочка, чтобы ты был при деле. Занимайся тем, что делают маленькие богатые мальчики, а я должна идти на настоящую работу.
Тед открыл дверцу, достал из-под сиденья веревку и направился к ней. Кэсси увидела, что у него в руках, и побежала. Она была невысокого роста, но росла в деревне и могла бы обогнать быка. Может, когда она окажется в клинике, то будет выглядеть, как будто на нее снизошел гнев Божий, но уж румянец на ее щеках будет точно.
Веревка раскрутилась в воздухе, словно лассо, и заарканила Кэсси, прижав ее руки к бокам. Не успела она сделать еще шаг, подумать о чем-нибудь или даже выругаться, как он трижды опутал ее веревкой и завязал узел. Тед взвалил ее на плечо, не обращая внимания на то, что она больно лягала его. Он открыл дверцу с пассажирской стороны и плюхнул Кэсси на переднее сиденье так, что у нее перехватило дыхание.
— Ты… ты… — Кэсси задыхалась. Она не могла подобрать для него подходящего эпитета.
— Я сказал, что отвезу тебя, — тихо произнес он. — Хочешь поспорить?
Она решила не удостаивать его ответом и мысленно прокляла тот день, когда увидела его в забегаловке на автобусной станции.
Через несколько минут он остановил машину у входа в клинику, не спеша обошел пикап, медленно открыл дверцу с пассажирской стороны и вытащил Кэсси так, словно она была не женщиной, а мешком с картошкой.
— Сейчас же опусти меня на землю и развяжи, — предупредила его она.
— Я отпущу тебя в клинике, я тебе это уже говорил, — парировал Тед.
Так он и сделал. В присутствии медсестры, глаза которой расширились до размеров блюдца. В присутствии доктора Брока, который не мог скрыть ухмылку. В присутствии злобной покупательницы из магазина одежды, которая никак не ожидала увидеть Кэсси в таком унизительном положении.
Тед развязал ее, держа за руки, чтобы она не дала ему пощечину, и поцеловал; этот поцелуй потряс ее сердце, ум и тело.
— Доброго тебе дня, Кэсси, — сказал он как ни в чем не бывало, как будто не сделал ничего особенного.
С веревкой на плече Тед вышел из клиники, насвистывая; Кэсси смотрела ему вслед; от возмущения она не могла вымолвить ни слова.
Глава 7
До того как Тед вернулся домой, Кэсси помогла Марии с ужином и уединилась в своей спальне с толстым любовным романом. Она услышала, как он вернулся, — его низкий голос доносился снизу и проникал сквозь дверь ее спальни. Мария сказала, чтобы он разогрел ужин в микроволновке; Кэсси надеялась, что жареная курица будет слишком жесткой, а комки в подливке — такими крупными, что он ими подавится. И что Мария подаст ему все это на красной салфетке.
Медсестра в клинике весь день хихикала по поводу того, как этот идиот связал ее и привез на работу. Воспоминания об этом были почти так же невыносимы, как и само случившееся.
Теперь весь Мейсвилл знал, что у них была типичная ссора молодоженов и что Тед победил.
Для нее это было хуже всего… то, что Тед победил. И что он поцеловал ее так, как будто это все меняло, и ушел, насвистывая. Черт побери, все отнюдь не было прекрасно, и она никогда, никогда не простит его за это унижение, даже если он пошлет извиняться целый хор ангелочков. Она будет страшно рада, когда пройдут пять месяцев и она сможет вернуться… Внезапно Кэсси поняла, что возвращаться ей
