– Бейли, я уже говорил: Нью-Провиденс – опасное место. Там тебе нельзя сходить на берег.
– А где можно? Вы планируете доставить меня в Бофорт после того, как мы покинем остров?
– Не знаю. Все зависит от того, что я узнаю в Нью-Провиденсе.
– О Драконе?
– Да. Сейчас я вдвое ближе к нему, и если выяснится, что он в этих водах, я должен буду остаться и искать его. Я не могу тратить время на возвращение в колонии. Дракон успеет спрятаться. Здесь сотни заливов, островов, бухточек, он может скрываться месяцами. Я не упущу свой шанс.
– О! И вы говорите, что я буду в безопасности? А сами погонитесь за Драконом? Вы говорили, что он будет за мной охотиться, пока не убьет.
– Я также говорил, что защищу тебя.
– Почему я должна вам верить? Вы показали мне пределы вашей галантности. А ваше мнение о женщинах… Ладно, я поняла. Я для вас ничто. – «Меньше чем ничто, если его презрение к женщинам простирается шире, чем на ту единственную, которая его глубоко оскорбила», – подумала Бейли, но не решилась произнести вслух.
– Потому что я дал слово.
– А вы держите слово. – Бейли была уверена, что он расслышал сарказм в ее голосе.
– Всегда. – Он вздохнул, и этот тяжелый вздох сказал больше, чем слова. Казалось, он измучен. Он не просто устал, а очерствел душой. Что его так ранило? Чего он так жаждет? Страдает, как и она, от чего-то, что сделал Дракон ему – или кому-то из его любимых? Она не могла сдержать любопытство, хотелось узнать о нем больше.
– Вы женаты? – Вопрос невольно сорвался с ее губ. Она прикусила губу и молилась о том, чтобы Коул не услышал вопрос за скрипом дерева и стуком дождя.
– Хм… как ни привлекательно твое предложение, помнится, ты обручена.
Высокомерный, как всегда!
– Я не… – Бейли запнулась. Что пользы обсуждать Джеймса? Может, если Коул будет думать, что она собирается замуж, то скорее ее отпустит, чтобы не отвечать перед ее женихом и его семьей. – Глупости. Что вы можете знать о браке? Какая женщина в здравом уме пойдет за вас? Я с трудом могу находиться в одной комнате с вами. Просто я удивляюсь, почему вы ищете Дракона. Я думала – возможно, он убил кого- то, кто был для вас важен.
– Вроде жены? Нет, ничего подобного. Но ты совершенно права в оценке моего положения. Сомневаюсь, что найдется женщина, которая захотела бы выйти замуж за такого, как я. И я счастлив, потому что брак – для дураков или мягкосердечных. Предвидя твой вопрос, скажу, что я еще не решил, к какой категории относишься ты.
Захваченная разговором, Бейли забыла о робости и повернулась на спину, чтобы лучше его слышать.
– Вы насмехаетесь над всем на свете? Или только в тех случаях, когда неловко себя чувствуете?
– Никакой неловкости нет. Ты замотана в одеяло, как бабочка в кокон. Спрашивай, если хочешь что-то узнать. Если я увижу смысл отвечать, то отвечу честно.
– Как получилось, что вы стали таким высокомерным? – Бейли обращалась к доскам у себя над головой. Она почувствовала, что Коул повернул к ней голову, его дыхание щекотало ей щеку.
– Бейли, высокомерие – главное для выживания. Это понимание того, что ты единственный, на кого можешь положиться. Теперь ты самостоятельна – не удивлюсь, если вскоре станешь высокомерной.
– Никогда. Я верю в себя, но не могу себе представить жизни без других людей. Никому не пожелаю провести жизнь в одиночестве.
– Я заслуживаю.
– Коул, вы действительно так ненавидите женщин?
Пауза длилась долго, потом он ответил:
– Одних больше, других меньше. Но не доверяю ни одной.
– Кто вас так глубоко обидел? Вы ее любили?
Коул тихо зарычал, и Бейли поняла, что на этом вопросе его терпение иссякло.
– Я не намерен это обсуждать, а ты слишком любопытна.
– Просто я нахожу это очень печальным. А как же ваша мать? Уж ей-то вы доверяли.
Последовало долгое молчание. Сначала она думала, что он проигнорировал ее вопрос, потом решила, что заснул. Но Коул ответил – напряженно, тихо и зло:
– Она последняя женщина, кому бы я стал доверять. Она умерла.
– О, сожалею.
– А я нет.
– Этого не может быть. Что такого она могла сделать, что ее собственный ребенок говорит такие вещи?
– Бессердечная шлюха убила моего отца, – глухо сказал Коул.
Бейли онемела, отказываясь верить. Мать Коула убила его отца? От жалости у нее разрывалось сердце.
