– Да, я уже сменился.
– Мы соседи?
– Я уже говорил тебе, ты живешь слишком близко, мне такое не по карману.
Джон пил кофе маленькими глотками с бесстрастным выражением лица.
– Итак, я прокатился из госпиталя в морг, – сказал Гринэ. – Медэксперт угостил меня тунцом и выдал предварительные данные о нежных голубках. Более подходящее место для такого преступления – какая- нибудь ферма, а не квартира адвоката. Настоящее двойное убийство, и убийца не какой-то там психически неуравновешенный парень, ухлопавший соперника. Господа адвокаты мерзли в морге и ждали, чтобы оформить залог. Кругом такая спешка. За один день отчеты о двух убийствах выползли из моей печатной машинки, как в фильме про плохого копа, – вы там в ЦРУ пользуетесь понятиями «хороший коп», «плохой коп»?
– Это не мой отдел.
– А как называется твой отдел? Офис «Уместной правды»?
– Наш представитель в вашем департаменте сможет ответить на все вопросы.
– Эти представители просто попугаи. Из них не вытянешь ни одного лишнего слова.
«Итак, коп, – подумал Джон, – ты знаешь, что „представитель“ – это моя работа?»
– Но забудем про это, – сказал Гринэ, махнув рукой.
– Что же тогда я должен помнить?
– Только то, что мы вдвоем сидим здесь в твоем доме, – сказал Гринэ. – И что у меня есть проблемы.
Гринэ отодвинул свою чашку в сторону, положил обе руки на стол и наклонился к Джону.
– У меня было порядком времени, прежде чем я закончил это горячее дельце, достаточно, чтобы начать заворачивать в бумагу твое дерьмо.
– Это не мое дерьмо, – сказал Джон.
– Брось свои штучки, – перебил его Гринэ.
Джон поднял свою чашку кофе, отпил. Не почувствовав вкуса.
– Когда я вернулся в участок, – продолжал Гринэ, – то обнаружил на своем столе пакет документов, имеющих отношение к смерти Мэтьюса Фрэнка Дж., помощника при сенате. Кроме того, там было письмо шефа полиции с указаниями, с печатью, но неподписанное. В нем меня уведомляли, что все необходимые формальности, связанные с этим делом, уже выполнены и в случае необходимости предпринять какие-либо дополнительные действия они должны быть согласованы с офисом начальника полиции и «представителями соответствующих ведомств». Твое имя не упоминается, просто безымянный свидетель. Причиной смерти является, как сказано, непредумышленное убийство, убийца неизвестен. Дело заведено, зарегистрировано.
– Ну и какая у вас проблема?
– Проблемы. – Гринэ подчеркнул множественное число. – Все отчеты подписаны моим именем. На некоторых подпись моего капитана, сделанная карандашом. Когда я позвонил ему, мне в ответ были сказаны магические буквы Ц-Р-У.
– Что еще он сказал вам?
– Отличная работа, детектив Гринэ.
– И что вы ответили?
– Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи. – Гринэ вздохнул. – Послушай, кому все это нужно?
– Только не вам.
– Это точно. Но мое имя на всех рапортах. Случись какая неприятность, именно меня в управлении сделают козлом отпущения.
– Пока вроде никто не делает из вас козла отпущения.
– Хорошо бы! – сказал Гринэ. – Я не собираюсь умирать, пока в моем пистолете есть хоть одна пуля.
– Почему вы, будучи не на дежурстве, пришли сюда?
– Как мужчина мужчине, как работяга работяге, не для протокола – там было что-нибудь такое, во что мне не следовало вмешиваться?
– Нет, по-моему.
– Ты в этом уверен?
– Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уверен.
– Это моя вторая проблема, – вздохнул полицейский. – Я не знаю, что хуже: если ты лжешь или если ты говоришь правду.
Гринэ вытащил из кармана рубашки пластиковый пакетик для вещественных доказательств.
В пакете находился латунный стаканчик стреляной гильзы.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил Гринэ. Он положил пакет на стол. – Уверен, что да. Это стреляная гильза. Недостающее звено к долго летевшей пуле. Девятимиллиметровая.
– Почему это должно заботить меня?
– Я нашел это за бетонным разделителем в двадцати трех футах от того места, где Мэтьюс Фрэнк Дж. получил дырку в голове, по официальной версии, в результате попадания шальной девятимиллиметровой пули.
Латунь блестела в лучах утреннего солнца.
– Пули – это не по моей части.
– Ты думаешь, что каким-то образом я прострелил Фрэнку голову со стороны, противоположной той, где я сидел, на виду у всей улицы?
– Люди обращают мало внимания на то, что происходит за пределами их машины.
– Если я стрелял в него изнутри, то как эжектировавшая гильза оказалась снаружи, в том месте, которое мы уже проехали?
– Эжектировавшая? Я думал, пули – это не по твоей части.
– Ну, я все-таки не полный невежда.
– Ты просто не можешь придумать чего-нибудь «уместного». – Гринэ пожал плечами. – Люди могут творить чудеса, ты не веришь?
– Только не я.
– И ты сказал, что больше никого не видел?
– Да.
– Ничего?
– Только то, что мой друг свалился прямо на меня.
– Отчеты в моей папке гласят, что его жена давно умерла и он жил один. Насколько близкими друзьями вы с ним были?
– Мы вместе работали. Иногда проводили вместе свободное время. Мы с ним ладили.
– Ты не женат, не так ли? – В улыбке Гринэ проскользнул намек.
– Нет, – сказал Джон, – но ты женат. К тому же ты не в моем вкусе.
– Имеешь что-нибудь против черных?
– Несколько самых лучших женщин, которых я знаю, черные, – сказал Джон.
– Согласен, – сказал Гринэ. – Ты и твой приятель Фрэнк когда-нибудь занимались делами на пару вне ваших с «девяти до пяти»?
– Мое дело – это мое дело, не его и не твое.
– Ты и он получали деньги вместе, будучи связанными друг с другом? Плели друг против друга интриги, стараясь расчистить себе путь наверх по вашей служебной лестнице?
– Вопросы, относящиеся к нашей работе, должны задаваться официально через прикомандированных к вам представителей нашей конторы. Ты собираешься это сделать?
– Смотря по тому, как пойдут дела. – Гринэ повертел в руках пакет с гильзой, допил свой кофе. –
