– Ты не очень хороший шпион, если способен потерять над собой контроль в ситуациях, подобных этой. Выболтаешь все наши секреты.
– Я отлично держусь во время пыток.
– Это была пытка?
– Если бы это была пытка, я бы не раскололся.
Она улыбнулась.
– Для протокола. Есть… У тебя есть кто-нибудь еще?
– Нет.
– Я думала иначе. Должна признаться, я не шпион, но наблюдала за тобой, подслушивала твои разговоры с коллегами из комитета…
– Вот уж не думал, что ты шпионка.
– Вовсе нет. – Эмма улыбнулась. – Правда. Для протокола, – прошептала она. – У меня тоже никого… никого нет. Уже давным-давно. Долгое время я держала свои чувства на замке.
Он поцеловал ее в лоб, и она уткнулась ему в плечо.
– Я тоже, – сказал Джон.
– Почему?
Эмма почувствовала, как он пожал плечами.
– Может, это все к лучшему.
– Для протокола, – прошептала она.
– Да?
– Это было… феноменально.
– Высший класс, – согласился он.
Они поцеловались.
– Мне это не нравится, – сказала она.
– Боже, надеюсь, ты врешь.
Они рассмеялись и поцеловались опять.
– Окажешь мне одну услугу? – спросила она.
– Какую?
– Не надо быть таким осторожным. Обещай.
– Я постараюсь.
– Попрактикуйся в произнесении моего имени.
– Эмма, – сказал он. – Эмма, Эмма, Эмма, Эмма…
И она с поцелуями повалила его на кровать.
– Эм, – сказал он, когда она отступила.
– Знаешь что? – сказала она.
– Что?
– Где у тебя ванная?
Он показал на дверь. Она, улыбаясь, поднялась с кровати и направилась туда. Ее каштановые волосы были растрепаны, изящные губы припухли. Ее кожа была гладкой и удивительно белой. Остренькие грудки подрагивали при каждом шаге.
Дверь ванной закрылась за ней.
Что, черт возьми, случилось.
О чем, черт возьми, он думал. Так проколоться… Фонг, почему Фонг?
Дождь барабанил по окнам. Покрывало под ногами было мокрым. Он услышал звук спускаемой воды. Тишина. Прошла минута. Вторая.
Как раз когда он собирался сесть на кровати, дверь открылась, и Эмма вышла. Ее волосы были расчесаны пальцами. Лицо было ясным и счастливым.
Она плюхнулась на живот рядом с ним, поцеловала его.
– Знаешь что? – сказал он.
– Что?
– Моя очередь.
Она смеялась, пока он слезал с кровати, швырнула в него подушкой, он поймал ее и бросил обратно.
Она прижала ее к груди, вновь растянувшись на кровати.
– Не задерживайся, – сказала она.
– Некоторые вещи требуют времени, – ответил Джон.
Закрыв дверь ванной, он сразу вспомнил про документы, спрятанные в желтом блокноте.
Слишком поздно. Он посмотрел на свое отражение в зеркале.
Он отлил. Спустил воду. Включил оба крана, помыл руки.
Склонился над раковиной, плеснул воды налицо.
Услышал… какие-то звуки.
Похоже, из спальни.
Эмма что-то ему кричала.
Наконец подвывающий туалетный бачок наполнился и заткнулся.
– Что? – прокричал он, вода плескалась в раковине.
Ему показалось, что он услышал из-за двери крик, что-то вроде: «…-то б…»
Выключил краны.
Тишина.
Открыл дверь. Кровать была пуста.
Вперед!
Из гостиной доносились раскаты телефонного звонка.
Вылетел из дверей спальни, скользя босыми ногами по гладкому деревянному полу…
Эмма, нагая, направлялась к телефону:
– Я спрашивала, взять ли мне трубку?
– Нет! – не сумев сохранить над собой контроль, завопил он.
Автоответчик пискнул, и записанный на пленку голос сказал: «Пожалуйста, оставьте свое сообщение».
Эмма остановилась. Замерла где стояла – между ним и телефоном.
Он обнял Эмму за плечи, улавливая каждое ее движение, следуя за ней.
Из автоответчика донеслось:
– Джон, это Фонг Мэтьюс. Я… Ничего важного. Просто… Ты сказал, что можно позвонить тебе, если… Если что? Если ты не занят, и еще не слишком поздно, я в доме отца, и если хочешь… позвони мне.
Автоответчик отключился.
– Понимаю, почему тебе не хотелось, чтобы я взяла трубку, – сказала Эмма. Она заметила его досаду. – Да, сегодня тебе выпал не самый легкий вечерок, – добавила она. – Или, может быть, самый.
– Она всего лишь позвонила мне. Я дал ей свой телефон.
– Для работы.
– Или для дружбы.
– А-а. – Эмма пожала плечами. – Судя по голосу, с ней все в порядке.
– Она старается выстоять.
– Она стоик? – спросила Эмма.
– Я позвоню ей завтра. Выясню, что она хотела.
Эмма покачала головой:
– Даже я не такая большая стерва.
Они стояли голые посреди гостиной. Джон сказал:
– Я сейчас не могу.
Эмма, глянув на него, спросила:
