сказал Гласс.
Ветер несся над морем надгробных плит.
– Вы будете соблюдать осторожность? – спросил Джон.
– Фактически до тех пор, пока ты не допустишь ошибки, я буду в безопасности. А пока я в безопасности, у тебя есть шанс и мы сможем довести это дело до конца.
Джон склонился над каменными перилами между двумя колоннами. Вдали, за деревьями, текла река, за ней был город.
Ворона разрезала черной линией серое облачное небо.
– Никто не любит тебя, когда ты в нокауте. – Джон криво усмехнулся. – Мой наставник даже уехал из города.
– Ты знаешь, куда отправился Вудруфт? – спросил Гласс.
– Нет.
– Я тоже не знаю.
– Но на вашем уровне вы обязаны! Может… кто-нибудь в оперативном или Корн… вы и я…
– На самом деле это в порядке вещей, что они чего-то не знают про нас, – сказал Гласс. – Просто нынешняя дирекция старается держать центр в неведении настолько, насколько у них хватает смелости. Придерживаясь такой тактики, они могут, опираясь на свою силу, пытаться отхватить от бюджетных ассигнований кусок пожирнее.
– Мне не нравится этот постоянный контроль. Делай так. Думай то. Говори это.
– А кто сказал, что жизнь должна нравиться?
Джон посмотрел на ловкого и цепкого, как бульдог, человека:
– Как далеко они могут держать вас от проводимых операций?
– Они все еще продолжают надеяться на меня, – сказал Гласс. – Думают, что я положусь на свой здравый смысл и вернусь к пастве – как будто я стал в некотором смысле еретиком, согласившись возглавить ЦБТ и стараясь сделать его… Представь себе, у меня есть… там друзья. Возможности, о которых никто не догадывается.
– Почему директор Аллен был столь… уклончив, когда говорил об Ахмеде Нарале?
– Источники информации и методы работы, – сказал Гласс. – Считается, что мы должны охранять их от…
– Но почему такое отношение к Наралу? Так, будто бы его не существует и не существовало. Теперь Аллен утверждает, что Нарал мертв. По их предположению.
– Следовательно, теперь он мертв, – сказал Гласс. – Окончательно.
– Все как-то не так, прямо как в Бейруте в плохие старые дни, – заметил Джон.
– Почему ты сказал это?
– Вы живая легенда.
– Легенды врут.
– Вудруфт рассказывал мне про вас и Джерри Барбера.
Гласс, ничего не ответив, отвел взгляд в сторону.
– Бейрут был базой Нарала. Вудруфт был там. Так же, как и Аллен. Занимались ли они, занимался ли Аллен разработкой Нарала?
– Интересно, ты знаешь, куда идешь? Или просто стреляешь наобум?
– Я стреляю, куда только могу.
– Возможно, это неплохая идея.
Налетел пронизывающий порыв ветра.
– В те времена в Бейруте каждый из нас действовал сам по себе. Как это обычно бывает – делали одно, докладывали совсем другое. Я думаю, тебе это должно быть известно по собственному опыту. Я не сотрудничал с ними. Были только я и… Я и Джерри.
– Сенатор Хандельман вытащил этого Нарала, – сказал Джон. – Аллен начал плясать вокруг да около, сначала на слушаниях, потом с этим списком, который я добывал для Баумана…
– Да, я знаю про твой визит в спецподразделение.
– Хотел бы знать, что скрывается за убийством Нарала.
– Хотел бы знать, почему сенатора Хандельмана это так заботит, – ответил Гласс, и Джон отвел взгляд. – Полагаю, что это затея его помощника. Не того парня, которого ему назначил комитет, а этой дамочки Норс…
– Возможно, – сказал Джон.
– Надо бы это выяснить.
– Как мне это надоело. Наша работа никогда не была легкой. Существует два набора правил для шпионов дядюшки Сэма: за границей – одни, на территории Штатов – другие. Правила внутри этих правил. Границы между двумя мирами, в которых мы вынуждены существовать. Но переходить границы в этом городе, в этом деле…
– Границы стираются ради выгоды и силы.
– Моя работа…
– Твоя работа состоит в том, чтобы выяснить то, что необходимо, оставшись живым и сохранив существующую систему в безопасности.
– Мне не нравится выполнять разведывательные операции на Капитолийском холме, в сенате Соединенных Штатов.
– Полагаю, каждый из нас должен делать то, что мы должны делать. Ради всеобщего блага. Ради Фрэнка. Ради самих себя.
Реактивный лайнер прогрохотал над их головами.
– Я сделаю все, что в моих силах, – пробормотал Джон.
– Какие у тебя планы? – спросил Гласс.
– Одно дело… одно маленькое дельце не дает мне покоя.
– Какое?
Джон покачал головой.
– Ничего существенного, – сказал он. – Это личное.
– Ты уверен, что сейчас время заниматься этим? – спросил Гласс.
Глава 24
На платформе станции метро у Центрального вокзала Джон бросил четвертак в телефон-автомат, набрал номер и теперь считал длинные гудки; девятнадцать, двадцать, двадцать один.
Трубку не брали.
В доме никого.
Ладно.
Его часы показывали 2:33, пятница, после полудня.
Часто бывает так, что вопрос жизни или смерти – это вопрос имеющегося у тебя в запасе времени.
Джон надеялся, что следившие за ним не расставили команду для наблюдения за станцией метро у Центрального вокзала. Такое массовое привлечение личного состава существовало только в Китае или СССР, когда в разгар «холодной войны» эти страны захлестнула шпиономания.
Однако они вполне могли поджидать его у машины. Джон специально оставил машину поближе к будке смотрителя, чтобы ее труднее было обыскать. Однако кто-нибудь, прикинувшись прогуливающимся бездельником, вполне мог миновать равнодушного студента, подрабатывавшего смотрителем, нагнуться, якобы для того, чтобы завязать шнурок, и незаметно прилепить магнитный радиомаячок на бампер.
Похоже, никто не обратил на Джона внимания, когда он проходил через Центральный вокзал. Громкоговоритель объявил о прибытии в 2:41 поезда из Бостона. Кажется, никто не слонялся без дела по стоянке. Слушатель подготовительных курсов Университета имени Джорджа Вашингтона был на месте в
