родителям не сообщила!
— Звучит как объявление. Или это моя фантазия? — Евангелина была поражена.
Подняв подбородок, Купер сообщил:
— У Софи в роду есть тройня. Вот мы и думаем: может, там тоже не один?..
Теперь настал черед Софи поражаться. Как он смеет ее так использовать! Она почувствовала, как горят ее щеки и уши от негодования.
— Мы не хотели бы сильно распространяться по этому поводу.
Евангелина кивнула и обняла Софи.
— Я так за вас рада! — Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Купера в щеку, как бы говоря «никаких обид…». — Видимо, мы не были предназначены друг другу, — дружески улыбнувшись, заключила она.
Софи и Купер попрощались со всеми и уже через пять минут ушли. Купер был необычно молчалив по дороге домой. И, слава богу, потому что, если бы Софи заговорила, она бы разнесла его в клочки. Он вообще имеет представление, что выставил все ее чувства напоказ? Он все время твердил, что хотел, чтобы у них все получилось, а на деле его волновали только собственные переживания. Софи была так расстроена, что едва не заплакала.
Войдя в дом, Софи направилась прямиком наверх, не желая даже прощаться на ночь. Но Купер ухватил ее за руку.
— Завтра я перенесу твои вещи вниз, в гостевую комнату.
Софи заглянула в его большие голубые глаза. Зачем ему это надо? И что давало ему право так распоряжаться?
Она расправила плечи.
— Я останусь там, где была.
— Это не обсуждается! — Он обвел каменным взглядом лестничный пролет. — Эти ступеньки слишком опасные. Не надо рисковать.
Софи залилась смехом.
— Может, я сама буду решать, что для меня опасно и что — нет? Может, я вообще хоть что-нибудь буду решать сама? — Она вывернула руку из его хватки. — Как ты вообще имел наглость похвастаться перед своей бывшей девушкой, что я беременна?
Он безмолвно уставился на нее.
— Ты не можешь до конца скрывать свою беременность. У меня столько же прав сообщать эту новость, сколько и у тебя!
— Да, но для начала было бы неплохо со мной посоветоваться, разве нет? Ты всего лишь хотел выпендриться за мой счет.
Купер со злостью снял перчатки.
— Давай не будем сейчас об этом.
— Заметь, это ты сейчас уходишь от проблемы.
— Мы вообще-то обсуждали, где будет твоя спальня.
— А как насчет того, чтобы она была у меня дома? — Она покачала головой, и слезы отчаяния накатили на глаза. — Ты давишь на меня с того момента, как я рассказала тебе о ребенке. Но ты зашел слишком далеко.
Купер приблизился к Софи. Его голос был низким, со стальными нотками.
— Я зайду так далеко, как сочту нужным. Я не пойду на компромиссы, которые касаются некоторых вещей. И безопасность моего ребенка — одна из них. Ты остаешься здесь, и будешь спать внизу!
— Нет, не буду! — сквозь зубы процедила она.
Выдохнув, он провел рукой по волосам, его взгляд смягчился.
— Я не буду с тобой спорить, Софи. С утра ты сама поймешь, что я прав. Насчет всего.
Он зашагал в сторону большой гостиной и тут же вернулся, чтобы поцеловать Софи в лоб.
Дрожа от негодования, ненавидя этот поцелуй и одновременно желая его, Софи закрыла глаза. Да, он был слишком заботлив. Но сейчас дело заключалось не в этом.
В воздухе как будто витало: «Это не я не могла забеременеть, причина была в тебе…» С новым возлюбленным его бывшая подружка забеременела слишком быстро…
Софи подобрала юбку и стала аккуратно подниматься по лестнице.
Купер явно желал иметь семью. И не надо обладать сверхъестественными способностями, чтобы понять, о чем он сейчас думает.
Заключалась ли проблема в его паре с Евангелиной только в нем одном? И может, беременность Софи — счастливая случайность? Купер наверняка обратится к специалисту с этим вопросом. Он-то точно сделает все, чтобы этот ребенок родился здоровым. И потом не будет спускать с него взгляда… Всю жизнь…
Она посмотрела вниз — в гостиной мелькал свет от телевизора.
Какая-то часть Софи не могла не сочувствовать Куперу. Наверняка новость об Евангелине стала для него шоком. Но, черт возьми, если даже он и был прав насчет лестницы, нельзя же вот так просто устанавливать свои собственные законы и ждать, что все будут подчиняться только ему!
Впрочем, сегодня она слишком устала. Что делать, она решит завтра.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На следующий день Софи проснулась с ужасным самочувствием. Ночью она постоянно прокручивала в голове разговор с Купером и в итоге почти не спала.
Еле передвигая ноги, она отправилась в душ, потом натянула на себя бесформенный свитер и джинсы. Мысли о неизбежном разговоре с Купером не давали ей покоя. Она не готова соответствовать его требованиям. И вообще было глупо соглашаться на этот эксперимент.
В сердце затаилось беспокойство. Все кончено… Вернее, все было кончено еще до того, как началось. И как бы Купер ни хотел контролировать ситуацию, она не останется здесь. Софи пробыла в его доме едва сорок восемь часов и уже успела с ним поругаться. А что будет, если она поселится здесь окончательно? Этот дом превратится в зону боевых действий.
А ребенок? Если так и дальше пойдет, то постоянное беспокойство и нервная обстановка могут отрицательно на нем сказаться. Софи должна в первую очередь думать о своей беременности.
Но прежде, чем она увидела Купера, Софи почувствовала запах блинчиков. Потрясающий аромат и пустой желудок привели ее прямиком на кухню.
Купер стоял перед плитой, одетый в потертые джинсы. Белая рубашка расстегнута, волосы растрепаны после сна. Так он выглядел гораздо сексуальнее, чем в привычном аккуратном костюме.
Почувствовав ее присутствие в кухне, Купер развернулся чтобы поздороваться.
Боевой настрой Софи испарился в считанные секунды. Она уже приготовила речь о том, что уходит и что на улице ее ждет такси. Но Купер выглядел таким… уязвимым и в тоже время таким мужественным, что вся ее решимость сошла на нет.
Купер кивнул в сторону стола, на котором стоял соусник.
— Шоколад. Надеюсь, ты проголодалась.
— Если это извинения, то они не сработают, — она почти верила в то, что говорит.
Купер вплотную подошел к ней и взял ее лицо в руки. Как же он приятно пахнет! Но Софи решила не поддаваться. Ей надо уйти прежде, чем его чары возьмут верх над ней. Она попыталась высвободиться, но его руки крепко сжимали ее. Купер нежно провел пальцем по ее подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Я хочу кое-что тебе сказать.
Ей надо бы закрыть уши, чтобы не слышать его гипнотического голоса.
— Мне кажется, мы вчера уже все сказали.
— Я не собираюсь извиняться. Во всяком случае, не за то, что решил переселить тебя в другую комнату. Ты, конечно, не хочешь этого слышать, но я прав. Если ты поскользнешься, упадешь и, не дай бог,
