– И этой игрушкой ты хотела проткнуть меня, когда заподозрила, что я собираюсь остричь тебе волосы? Кстати, откуда у тебя этот перочинный ножичек – еще один подарок Гаррета?
– Этот, как ты сказал, перочинный ножичек подарил мне Рори, и было это несколько лет тому назад. Брат сказал тогда, что этот кинжал напоминает ему меня – такой же маленький, красивый и смертельно опасный. И в самом деле, он уже трижды спасал мне жизнь.
– Но постой, как же тебе удалось его пронести с собой? Твоя шпага осталась на борту «Фоксфайра», а другого оружия я у тебя тогда не нашел.
Кэтрин вернула кинжал в ножны, поправила юбки и улыбнулась:
– Когда ты в следующий раз поймаешь пиратку, англичанин, не забудь заглянуть за голенище ее сапога. Тебя настолько заворожили мои бриджи, что про все остальное ты и думать забыл.
Майлс потянул Кэтрин за руки, усадил себе на колени и сказал:
– А разве может что-нибудь оторвать взгляд нормального мужчины от таких бриджей, что были на тебе? – Он легонько прикусил мочку ее уха. – Правда, еще в одно место я тогда заглянул и знаю, что под рубахой у тебя не было ничего, кроме…
Кэтрин откинулась назад и легонько, шутя, ударила Майлса по щеке.
– Так, значит, ты тогда подсматривал! – воскликнула она с улыбкой. – Вот уж никогда не думала, что за тобой такие грешки водятся.
– Но должен же я был осмотреть пойманную мной преступницу, тем более ирландку, – заметил Майлс, нежно целуя Кэтрин. Спустя несколько минут он оторвался от ее губ и закончил со вздохом: – Не мог же я тогда знать, что ты поразишь меня другим, самым сильным на свете оружием – любовью!
Ближе к вечеру гости начали покидать Четэм-Холл, и Кэтрин решила в последний раз попытаться спровоцировать Эдварда. Он уже вышел за порог и поджидал свою карету, когда Кэтрин подошла и заговорила с ним: – Миссис Оливер сказала, что вы возвращаетесь в Лондон, а я надеялась, что вы пробудете у нас еще несколько дней. Папа будет огорчен тем, что вы так и не повидались с ним.
Кэтрин внутренне содрогнулась, когда Эдвард обнял ее за плечи.
– Прости, дорогая. Я собирался это сделать, но у меня в Лондоне появились совершенно неотложные дела. Передай Джеффри мои извинения и скажи, что вскоре я непременно вернусь, чтобы повидаться с ним.
Она осторожно высвободилась из объятий Эдварда и сказала, глядя ему прямо в глаза:
– Если это связано с делами компании, я буду рада вам помочь.
– О, нет, нет, благодарю. Это совершенно личное.
– Хорошо. А как вы посмотрите на то, чтобы я вернулась к работе в «Карлайл Энтерпрайсез»? Не подумайте, что я сомневаюсь в ваших способностях, дядя Эдвард, просто папе стало лучше, и мое постоянное присутствие ему уже не требуется. А без работы я не могу.
– Конечно, возвращайся в компанию, – улыбнулся Эдвард. – Разве можно закапывать в глуши такой талант, как у тебя.
В это время к крыльцу подкатила его карета, выскочивший слуга раскрыл перед Эдвардом дверцу, и тот, быстро и неожиданно поцеловав Кэтрин в губы, забрался внутрь.
– Adieu, моя дорогая, – сказал он, высовываясь из окошка. – Мы скоро увидимся.
Он улыбнулся на прощанье, и лошади тронулись с места.
Кэтрин провожала карету Эдварда долгим взглядом и стояла возле крыльца до тех пор, пока подошедший Майлс не обнял ее за талию.
– Что случилось, Кэт? Чем сумел расстроить тебя на прощание Эдвард?
– Я надеялась вывести его из себя своим заявлением о том, что собираюсь вернуться к работе в компании, но ничего не вышло. Он просто сказал, что будет рад этому, – вздохнула Кэтрин. – Что нам делать дальше, Майлс? Сидеть сложа руки и ждать, что теперь предпримет Эдвард?
– Нет, разумеется. Джейми и Гаррет возвращаются в Лондон. Мои люди будут неотрывно следить за Эдвардом, его домом и за Карлайл-Хаус. Мы должны пока оставаться здесь.
Кэтрин прислонилась к плечу Майлса, и они в обнимку пошли к дому.
– Пора рассказать герцогу всю правду, – сказала она. – Я не могу ему больше лгать.
– Я надеялся за это время хоть что-то узнать о Виктории, но, к сожалению, ничего. А ведь я нанял лучших сыщиков. Конечно, Джеффри должен узнать о том, что случилось с его дочерью.
Голос его звучал так печально, что Кэтрин остановилась и поцеловала Майлса в щеку.
– Тогда давай поднимемся к герцогу прямо сейчас, я по нему соскучилась. А заодно дадим передохнуть Люси.
Всю следующую неделю Майлс ежедневно получал из Лондона отчеты от своих людей. Как правило, в них не было ничего особенного, но вот однажды в руках Майлса оказалось сообщение, которое заставило его отложить в сторону остальные бумаги и задуматься.
Тереза, горничная из Карлайл-Хаус, навестила Седвик Мэнор. Приехала на лошади днем, а покинула дом Эдварда только на следующее утро. По возвращении все заметили на лице Терезы синяки и ссадины.
Джейми поговорил с Коусгровом, и тот рассказал, что Тереза регулярно отлучается, чтобы навестить своих родственников, и почти всегда возвращается назад побитая. Он предполагал, что синяки и ссадины – дело рук отца Терезы, который, по всей видимости, был пьяницей.
Коусгров не знал о том, что Тереза была круглой сиротой и воспитывалась в приюте.
У нее не было ни пьяницы-отца, ни семьи, ни своего дома. В таком случае кого она могла навещать в
