Кэрол Грейс
Никакого риска!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Элли, ты опаздываешь! — нахмурилась мачеха.
Гвен Брэнсон в плаще, накинутом поверх платья для коктейля, стояла посреди кабинета. В руках она с трудом удерживала огромную кучу разных вещей, в том числе большую скатерть и коробку со свечами. Видны были только глаза мачехи, но Элли уже представляла ее рот с недовольно опущенными уголками губ.
Причиной же недовольства была как всегда Элли. Играла ли та роль классической Золушки в хрустальных туфельках или бродила по кухне, занимаясь разнообразными делами по хозяйству, опаздывала или приходила вовремя — все равно мачехе было не угодить.
Гвен твердо верила, что она и обе ее родные дочери неотразимы в маникюре и дорогой модной одежде. Она уже давно махнула рукой на падчерицу, мол, пусть поступает как знает, и Элли это вполне устраивало. Впрочем, Гвен и обе ее дочери все же отравляли ей жизнь. Они не говорили ей напрямую, что она, мол, неуклюжая дылда, но вполне хватало и намеков. Элли возвышалась как башня над своими сводными сестрами, а те страшно завидовали ее способности есть все подряд и при этом не набирать ни одного лишнего килограмма. Склонные к полноте девицы редко занимались физическим трудом и почти не выходили из дому; стройная и гибкая фигура сводной сестры вызывала у них крайнее недовольство. Гвен это тоже сердило, она не хотела, чтобы ее девочек сравнивали с Элли, так как сравнение было явно не в пользу ее дочерей.
— Извини, — сказала Элли, стряхивая с юбки капли дождя. — Дети никак не хотели меня отпускать. Они просили, чтобы Золушка рассказывала им сказки…
— Тебе не платят за сказки! Ты получаешь деньги за то, что кормишь их пирожными и мороженым. Теперь из-за тебя мы опоздаем!
— Мне нужна всего минута. Я только переоденусь, и мы сразу же отправимся.
— У нас нет в запасе ни минуты. Эйприл и Мэй уже уехали, чтобы все подготовить. Продукты привезли, тебе останется лишь смешать ингредиенты. Я уже хотела уйти без тебя. Я бы и ушла, только…
Гвен не закончила фразу, да этого и не требовалось. Элли знала, почему мачеха дождалась ее. Ведь падчерица делала самую тяжелую работу по кухне. Утром она подготовила продукты, но теперь предстояло печь, жарить на гриле, начинять, шинковать, готовить соусы и наполнять подносы своими фирменными творениями. В это время мачеха и сестры будит слоняться без дела среди гостей, передавать им закуски, наполнять бокалы шампанским и ослепительно улыбаться, совершенно незаслуженно принимая комплименты и благодарность за прекрасно приготовленную еду.
— Возьми. — Гвен передавала Элли коробки. — Все это понесешь ты. Идем.
Элли покорно пошла следом за мачехой. Несколько минут спустя она уже сидела за рулем, а Гвен давала указания, как проехать в Пасифик Хайте, один из самых престижных районов Сан-Франциско. Вскоре они остановились перед высоким домом из тесаного камня.
Когда они обходили трехэтажное здание по периметру, Элли даже присвистнула от восхищения.
— А кто все-таки устраивает сегодня вечеринку?
— Крупный капиталист, — ответила Гвен. — Очень богатый. И неженатый. Прекрасный шанс для твоих сестер. Они могут познакомиться с ним или с кем-нибудь из его холостых друзей. Только не пытайся все испортить!
Элли не видела лица Гвен, но голос мачехи дрожал от злости.
Испортить! Может быть, ока вспомнила тот случай, когда Элли уронила ящик с яйцами на дорогущий ковер в яхт-клубе как раз перед приходом гостей на громкий юбилей? Или тот случай, когда из-за того, что одновременно работали блендер, микроволновая печь и другие электрические приборы, погасло электричество на дне рождения? Тогда гости полчаса сидели в темноте и жевали крекеры с сыром.
Допустим, у нее были ошибки. Но ведь она хороший повар! Элли с отличием окончила кулинарный институт и, казалось, могла бы рассчитывать на уважение со стороны домочадцев. Но у мачехи были другие взгляды на этот счет. Никаких послаблений! Гвен всегда была очень требовательна к Элли, а после смерти ее отца она, унаследовав его немалое состояние и вложив все деньги в собственный бизнес по организации праздников, стала еще непримиримее. Ее тайной целью было проникнуть таким способом в «высшее общество» и выгодно выдать замуж своих дочерей. Пока из этой затеи ничего не получалось, толстухи теряли надежду.
Задумавшись, Элли не заметила небольшой выступ и споткнулась, коробки с орехами и сыром рассыпались по каменистому покрытию двора. Она услышала недовольное шипение мачехи и тут же принялась собирать разбросанные коробки. Не успела Гвен высказать Элли свои претензии, как дверь распахнулась и в темноте послышались недовольные голоса ее сводных сестер.
— Где вы так долго были? — недовольно заворчала Эйприл прямо с порога. — Гости уже собрались. Хозяин сердится. — Она придержала дверь, впуская Элли и Гвен на кухню.
Не успела Элли ничего возразить, как заговорила Мэй:
— Боже, Элли! Что это на тебе надето? — Не в силах сдержать смех при виде сказочного наряда Элли, она зажала рот руками. Обе сестры были в черных платьях для коктейля с белыми кружевными передничками. По их мнению, так они выглядели эротичнее, как настоящие француженки. Одной было двадцать два, а другой — двадцать три года. Обе уже год как пребывали в озабоченных поисках мужей с активной подачи Гвен.
Элли исполнилось уже двадцать шесть лет, и матримониальных планов у нее не было вовсе. Еще в то время, когда тяжело заболела ее мать, на нее свалились все хлопоты по дому. Она долгие годы готовила еду и убиралась в доме, сначала для отца, а потом и для его новой жены и дочерей. Ей вовсе не улыбалось заниматься этим же для мужа. Даже для Прекрасного Принца! Она любила готовить, но устала быть всегда на вторых ролях.
Если Элли согласится когда-либо выйти замуж, это должно произойти по настоящей сказочной любви — как у Золушки или Спящей Красавицы. Или любовь со всеми ее переживаниями и волнениями — или ничего.
Разумеется, Элли не делилась этими мыслями ни с мачехой, ни с сестрами. Они бы подняли на смех ее фантазии и ее, по их мнению, невыигрышную внешность — слишком высокий рост и огромный для женщины размер ноги. Она встречалась с несколькими парнями из кулинарного института, но эти встречи так ничем и не закончились. И к лучшему — если ее мечты осуществятся и она станет хозяйкой собственного ресторана, времени у нее не хватит ни на мужа, ни на детей.
— Как смешно ты выглядишь, — заметила Эйприл, возвращая мысли Элли на землю. — Что это за Золушка под два метра ростом в хрустальных туфельках, готовящая закуски на кухне? Мы по крайней мере хотя бы привели себя в порядок. Впрочем, тебе должно быть все равно, как ты выглядишь, ведь ты все время прячешься на кухне.
— Правильно. — Элли скинула свои огромные «хрустальные» туфли — неуклюжее подобие золушкиных хрустальных башмачков — и спрятала их в подсобке, оставшись босиком. Потом она надела белый передник и оглядела ряды медной утвари, свешивавшейся рядами с потолка, просторные гранитные разделочные столы, сверкавший никелированной поверхностью холодильник и посредине комнаты — огромный разделочный блок для мяса. Как бы ей хотелось иметь собственную кухню, так же прекрасно оборудованную! Ничего! Когда-нибудь у нее тоже будет такая кухня, в собственном ресторане, а в ней — целый штат квалифицированных работников. Как только она раздобудет необходимую сумму денег…
— Куда положили фарш? — спросила она и приступила к работе.
Через полчаса Элли вынула из духовки крабовые тарталетки, потом начинила маленькие картофелинки фаршем из взбитых сливок с икрой и выложила на широкий поднос треугольные пироги, начиненные тремя сортами сыра. Сестры прямо-таки выхватили все это у нее из рук и поспешно заскользили по коридору в гостиную. Сквозь приоткрывшуюся дверь Элли успела заметить красивую обивку на стенах, деревянный пол, персидские ковры и потолки с лепниной. Она услышала музыку, смех и отдаленный гул голосов. Не отвлекайся, сказала Элли себе. Предстоит выполнить еще кучу всяких дел.
Оставшись одна, Элли облегченно вздохнула и убрала назад выбившиеся пряди волос. Когда она вынула из духовки булочки с креветками, дверь кухни распахнулась и на пороге появился высокий мужчина в темном
