улыбкой, которая сводила бы всех с ума.
Она вздохнула.
— Ты хочешь сказать, вроде его отца? Диана повертела на пальце кольцо, стараясь подавить душевную боль.
— Ну, у ребенка всегда бывают черты и свойства обоих родителей. Я бы предпочла, чтобы внешне он походил на отца, только и всего.
— Ну конечно, — отвечала Тилли, не глядя на нее. — Ну и напутала же ты здесь! И как тебе удалось местами все затянуть, а местами распустить.
Довольная тем, что няня сжалилась над ней и не стала продолжать разговор, Диана закрыла глаза и попыталась успокоиться. Тилли говорила ей, что у женщин в ее положении часто меняется настроение, то они смеются, то плачут. Ей хотелось избежать этого, но с каждым днем становилось все труднее владеть собой.
Одна мысль о Джаде вызывала у нее дрожь, а думала она о нем постоянно. Воспоминания о том, как он исчез без всякого предупреждения, заставляли ее горько плакать. Хотя он и не давал ей никаких обещаний, она чувствовала, что он предал ее этим поступком. Она почти ненавидела его. Почти… Временами она все была готова отдать, чтобы быть с ним снова. Ощущать тепло его тела, силу его рук, вкус его поцелуев, слышать его мелодичный голос, шептавший ей слова любви.
— Ну вот, теперь все в порядке, — сказала Тилли, вручая ей вязанье. — Надо тебе больше твердости иметь в руках, детка.
Диана, встряхнувшись, очнулась от своих мечтаний.
— Спасибо, Тилли. Я постараюсь. Тилли положила рубашечку, которую она шила, в рабочую корзинку и поднялась с легким стоном.
— Ох, бедные мои старые косточки! Не по нраву им эти сырые холодные ночи. Пойду-ка я на кухню да заварю чайку. Принести тебе горячего молочка или что-нибудь пожевать на ночь?
— Нет, спасибо, Тилли, я сыта. Ступай и приготовь себе что хочешь. Я потушу свечи и пойду спать.
— Но твоя горничная простудилась, а без меня тебе не раздеться.
— Нет, нет, я могу обойтись без всякой помощи. Платье у меня застегивается спереди, а так как по твоему настоянию я не ношу корсет, у меня никаких трудностей не будет. А теперь ступай, увидимся утром.
— Беда в таком большом доме без прислуги, — ворчала, выходя, Тилли. — Лакеев вовсе нет и только пара горничных. Леди не должна сама всем заниматься, так не годится. Будь моя воля…
Диана вздохнула ей вслед.
— Да, Тилли, я знаю. Будь твоя воля, меня бы на руках носили. — «И когда она поймет, что я уже не ребенок? — Диана погладила живот и улыбнулась. — Может быть, когда вместо меня у нее будет этот малыш. Во всяком случае, я хотела бы надеяться».
— Здесь адский холод, — жаловался Дермот, оглядывая дом. — Ты уверен, что они в этой комнате сидят по вечерам, Лайэм? Вон в той, с балконом, где в окнах свет.
— Да, кузина Бриджет говорила, что они предпочитают ее большой гостиной.
— Надеюсь, Бриджет нас не выдаст. Ты уверен, что ей можно доверять?
— Сколько раз тебе повторять, что она умеет держать язык за зубами? Бриджет училась в школе с Ронаном и хочет нам помочь освободить его. Благодаря ей балконная дверь открыта, и мы знаем, где искать девчонку. Без Бриджет вы бы целые часы пробродили по дому в поисках.
Джад дернул их обоих за полы:
— Хватит болтать! Лайэм, иди к лошадям и жди нас за конюшней. А ты, Дермот, достань из мешка крюк и веревку. Внизу все окна и двери заперты, придется взбираться на балкон.
Дермот подал ему крюк и толстую веревку.
— Помогите нам, все святые! На таком ветру нелегко будет карабкаться наверх. Тут и шею сломать недолго, — сказал он.
— Не сломаем, если будем осторожны. — Джад надел перчатки. — Мы же практиковались на стене нашего амбара. У тебя все отлично получилось.
— Да, но тогда светило солнце, и мне не нужно было тащить одеяло и веревки.
— Ну если тебе это не по силам, я тебя принуждать не стану. Я полезу один, захвачу девчонку, заверну в одеяло и спущу к тебе вниз.
— А кто будет тебя сторожить? Ну нет, приятель! Случись что с тобой, твоя мать меня убьет. Пока ты орудуешь в доме, я останусь на балконе и буду готов прийти тебе на помощь в случае необходимости. У тебя все готово?
— Письмо с нашими требованиями у меня в кармане. Мешок, который я надену ей на голову, и веревки, чтобы ее связать, при мне. Помни, она не должна видеть твое лицо.
— Я знаю. Ты нам с Лайэмом сто раз говорил. Дермот вручил Джаду пистолет:
— Он заряжен.
Затыкая пистолет за пояс, Джад нахмурился:
— Не хотелось бы прибегать к оружию.
— У нас нет выбора. Девчонка добровольно не сдастся, а если ее компаньонка попытается вмешаться, ты ее быстро утихомиришь, приставив пистолет к голове девчонки.
— Ладно. Довольно разговоров. Пошли.
Взмахнув крюком на веревке, Джад зацепил его за перила балкона и начал карабкаться по веревке наверх. Дермот последовал за ним.
Перелезая через перила, Джад увидел в окне женщину в голубом, тушившую свечи. Она стояла к нему спиной, но он мог отчетливо видеть, что она высокая и темноволосая.
— Черт, девчонка уже улеглась, наверно. А это ее компаньонка.
Лайэм тоже заглянул в окно.
— Нет, это, должно быть, она и есть. Лайэм говорил, что компаньонка старая и седая, а графская дочка красавица. По виду судя, это она.
Джад бросил на него сердитый взгляд.
— Я думал, она и правда девчонка, а не взрослая женщина. Почему Лайэм не сказал мне, как она выглядит?
— Возможно, опасался, что ты не захочешь провести с ней неделю в горах, если будешь знать правду. Лайэм еще говорил, что ее можно узнать по кольцу с печаткой на правой руке. Ты сможешь… Ой, смотри! Она тушит последнюю лампу. Она сейчас уйдет. Иди за ней скорее!
— Ладно, — пробормотал Джад, доставая пистолет и направляясь к двери. — Но дай мне только добраться до Лайэма, и он пожалеет, что солгал мне. Не терплю лжи ни в чем!
Диана тушила масляную лампу на столе, когда ее внимание привлек блеск какого-то металлического предмета на кресле. Сообразив, что это ножницы Тилли, она взяла их и пошла к двери. Уже коснувшись дверной ручки, она почувствовала на спине холодок. Диана еще не успела повернуться, как кто-то притиснул ее к двери и что-то твердое уперлось ей в ребра.
Воспоминания о нападении на нее в игорном притоне побудили ее к немедленному действию. Вместо того, чтобы криками звать на помощь, она локтем ударила нападавшего в живот, заставив его отступить. Когда он попытался схватить ее снова, она замахнулась, чтобы ударить его, но вспомнила, что у нее в руке ножницы. Это секундное замешательство все решило. Она успела только почувствовать острую боль в голове, и сознание покинуло ее. Лицом вниз она упала на пол.
— Черт побери, Дермот! Зачем ты ее ударил? Я бы и без твоей помощи с ней справился.
Дермот поднял ножницы и кинул их через комнату.
— Она собиралась всадить в тебя вот это, идиот! Здесь темно, но я увидел, как они блеснули в свете камина.
Опустившись на колени рядом с распростертой женщиной, Джад прижал пальцы к ее шее.
— Слава богу, она жива.
— Разумеется, жива. Я ее только слегка стукнул, чтобы она тебе шкуру не попортила. Эта принцесса скоро очухается.
