Она устремилась вперед, моргая, чтобы отогнать подступившие к глазам глупые слезы. У нее перехватило дыхание. Только бы не расплакаться, это будет так унизительно.
Она споткнулась о булыжник, и Гидеон тут же поддержал ее.
– Что случилось? – спросил он. – Что я...
Она сердито стряхнула его руку.
– У меня голова разболелась. Оставьте меня в покое, – резко сказала она. – Уходите! – Пруденс услышала собственный хриплый голос. – И впредь держитесь от меня подальше, лорд Каррадайс! И от моих сестер – тоже! – Схватив Грейс за руку, она заторопилась прочь.
Гидеон изумленно смотрел ей вслед.
– Что я... – Он посмотрел на лакея и увидел такой презрительный взгляд, что остолбенел. – Что я такого сказал?
Но лакей только покачал головой и пошел вслед за девушками.
Глава 8
Особе высшего круга меньше всего приличествует смеяться. Это столь низменное выражение чувств!
– Я всего лишь предложил делать вид, что мы помолвлены, чтобы ее чертовы сестры могли выходить в свет. – Войдя в столовую, Гидеон увидел, что кузен уже сидит за столом, уставясь невидящим взглядом на стоящую в центре стола серебряную вазу с фруктами. – А она прогнала меня и в гневе убежала!
Это было больше чем приступ гнева. Что, черт побери, он такого сказал? Почему она так расстроилась?
– Весьма огорчительно, – ответил Эдуард. – Можно подавать обед?
Гидеон нахмурился. Эдуард, кажется, поглощен собственными мыслями. Вероятно, вихрь лондонской жизни несколько ошеломил его. Но у Гидеона не было времени беспокоиться о кузене. Его слова расстроили Пруденс, и он никак не мог понять – чем. Он постоянно прокручивал в голове их разговор и все равно ничего не понимал.
Нужно выбросить это из головы. Женщины – странные создания и часто расстраиваются непонятно из- за чего. Но почему-то разговор с Пруденс не выходил у него из головы. Гидеон решил посоветоваться с кузеном.
– Я думал, что она именно этого хочет, а она при всех повела себя так, будто я ее смертельно обидел. – Он развернул салфетку и вопросительно посмотрел на герцога. – Даже ее лакей был мрачнее тучи. У меня что, дурная слава?
– Я так не думаю, – покачал головой герцог. – Ты большой любитель пофлиртовать и порой чересчур свободно обходишься с чужими женами, хотя следует признать, они сами вешаются тебе на шею. Но чтобы о тебе шла дурная слава? Нет! Что именно ты ей сказал?
Гидеон расстроенно развел руками.
– Я просто заверил ее, что ее сестры никак не повлияют на ее шансы выйти замуж. Красавица всегда найдет поклонников. И что если в бочке меда есть ложка или ложки дегтя, то сэр Освальд может подсластить горечь хорошим приданым. А она повела себя так, будто я ее оскорбил! – Он покачал головой и, не глядя, положил себе на тарелку что-то с ближайшего блюда. – Кстати, прости, что я навязал тебе ее сестер, но мне хотелось остаться с ней наедине.
Герцог поднял на него глаза и улыбнулся странной улыбкой.
– Ничего. Я не обиделся. Совсем наоборот. – Он задумчиво вздохнул и положил себе на тарелку крабов.
Гидеон машинально положил что-то себе на тарелку.
– Скажи мне, кузен, что с ними не так?
– Не так? – нахмурился герцог. – По-моему, крабы отличные.
– Да не с крабами, а с сестрами. С этими ложками дегтя в бочке меда.
– С ними все в порядке, Гидеон, – недоуменно посмотрел на двоюродного брата Эдуард.
– Может, они косоглазые, неуравновешенные или глуповатые?
Изумлению герцога не было предела.
– Они само совершенство.
– Тогда, должно быть, они страдают судорогами, – пожал плечами Гидеон.
– Ради всего святого, почему ты так думаешь?
– Сэр Освальд явно уверен, что сестры лишат Пруденс шанса на замужество – кстати, об Оттербери он не знает, – поэтому полон решимости выдать ее первой. Несмотря на склонность к болтовне, человек он чрезвычайно практичный. Значит, за его решением что-то стоит. И если он говорит, что сестры лишат Пруденс шанса выйти замуж, значит, с ними что-то не так.
– Нет, его заставляет беспокоиться их внешность.
– Они такие страшные?
– Страшные? – Эдуард замер, не донеся вилку до рта. – Ты что, ничего не заметил?
– Что?
Эдуард недоверчиво покачал головой:
