Киева. Это — государство лоскутное в подлинном смысле этого слова, сходное с огромным государством Карла Великого. Обязателен ли распад варварского государства теоретически? В истории европейских и неевропейских варварских государств распад явление обычное, но мы имеем случай, когда этот распад. в сколько-нибудь заметной форме не произошел. История Англии не знала такого периода, который вполне соответствовал бы периоду феодальной раздробленности материковых государств. После завоевания Англии Вильгельмом Завоевателем там укрепилась сильная власть. Она дала возможность развиться отдельным феодалам, но одновременно предохранила государство от политического распада на обособленные части.
Этот случай, однако, единичен, обычно же варварские государства неминуемо распадались. Чем же объяснить это повторяющееся явление распада? Очевидно, тут есть какая-то закономерность. Если мы продумаем процесс распада, то придем к выводу, что для некоторых стран он был, действительно, неизбежен. В частности, Киевское государство не могло долго существовать в таком виде, в каком мы его до сих пор изучали.
В данном случае нужно учесть два момента: во-первых, судьбу Киевщины тех частей, которые непосредственно примыкали к городу Киеву, и, во-вторых, историю отдельных земель, которые входили в состав Киевского государства.
Для Киевщины в узком смысле мы можем говорить не только-о распаде, но и об упадке, который находится, между прочим, в связи с крестовыми походами, продолжавшимися в Западной Европе более 200 лет. Они имели следствием ознакомление Западной Европы с целым рядом стран, проложение новых торговых путей, создание новых мощных торговых организаций. Киев, крупный торговый центр на великом водном пути 'из варяг в греки', от этого перемещения торговых путей сильно пострадал. Он потерял значение торгового центра и вследствие этого должен был обеднеть. Обеднел он и вследствие того, что перестал быть центром большого государства, центром, куда сходились 'дани' от всех народов, вошедших в состав этого государства.
Но об упадке всего Киевского государства говорить нельзя, так как мы видим как раз весьма заметный рост отдельных частей государства. Киев, как город, легко справился бы с временным упадком, если бы не было распада государства, если бы одновременно не происходили и другие события, отразившиеся на судьбе всей 'империи Рюриковичей'.
Отдельные части, включенные в его состав, в силу своих особых причин, экономических и политических, достигли такой ступени развития, что зависимость от Киева делалась для них не только не нужной, как раньше, но даже тягостной.
Знать, которая до недавнего времени крепко держалась за власть, его вождя, киевского князя, по мере роста крупного землевладения и в связи с изменением системы хозяйства становится все более независимой и тем самым тоже способствует распаду государства.
Вспомним такую крупную часть государства, как Новгород. У него появились свои собственные большие задачи. Он вел политику освоения севера и северо-востока. Ему нужно было защищать свои границы от нападения шведов, позже — ливонского и тевтонского орденов. Киев ничем не мог помочь Новгороду, но требовал от него дани и людской силы, т. е. именно того, что так: необходимо было самому Новгороду.
То же самое в той или иной мере переживали и другие части, входившие в состав Киевского государства.
В отдельных его частях растут большие города, объединяющие вокруг себя целые области. Перед этими областями возникают самостоятельные политические задачи.
Киев помог созреть этим новым организмам, но, созрев в недрах Киевского государства, эти организмы разваливают его, как скорлупу, в которой им становится тесно.
Это справедливо и относительно других варварских стран. Почему Италия, Франция, Германия и др. разделились, перестали жить общей жизнью, какой они жили при Карле Великом? Потому что у каждой из них появились новые задачи, которые они стали выполнять независимо друг от друга. Непрочная спайка, существовавшая при Карле Великом, сделалась в известный момент ненужной и даже мешала дальнейшему росту этих частей.
Уже в конце княжения Владимира появилась угроза целостному существованию Киевского государства. Конечно, о целостности этого государства даже и в более раннюю пору можно говорить только относительно, лишь по сравнению с состоянием феодальной раздробленности, но не замечать или отрицать ее нельзя.
В год смерти Владимира совершенно четко проявились признаки, угрожающие государству распадом. Речь идет о поведении Новгорода, где в качестве посадника, подручника киевского князя, сидел в это время сын Владимира Ярослав. Долго живя здесь, он ясно видел большие задачи, стоявшие перед Новгородом. Не удивительно, что у Ярослава, хотя и подручного отцу, возникли политические планы, навеянные общей обстановкой новгородской жизни. Ярослав идет не с отцом, а с новгородскими боярами. В этом отношении он не представлял собой исключения. Его братья — Глеб Муромский, Святослав Древлянский и Мстислав Тмутороканский — каждый в своей области были, по-видимому, солидарны с ним.
В 1015 г., незадолго до смерти Владимира, новгородцы вместе с князем Ярославом прекратили платеж дани Киеву. Киевское правительство оценило поведение новгородцев как первый шаг к отделению от Киева.
Владимир, твердо держась старых позиций, решил собрать войско и военной рукой заставить Новгород подчиниться своим требованиям. Новгородцы также стали готовиться к войне. Для усиления обороноспособности они не только мобилизовали свои внутренние силы, но и обратились за помощью к варягам. Варяжская наемная дружина прибыла в Новгород, но новгородцы, воспользовавшись отсутствием Ярослава, бывшего в то время в своем подгородном имении (село Ракома), восстали против варягов и перебили их.
Новгородский летописец объясняет это событие тем, что 'начаша варязи насилие деяти на мужатых женах', а новгородцы-де заявили: 'сего мы насилья не можем смотрити'. Вернувшись в город, Ярослав отомстил новгородцам и перебил тех, кто участвовал в истреблении варягов. В разгаре этих кровавых событий Ярослав получил тайное известие от сестры из Киева, что отец умер и похода на Новгород не будет.
В Киеве в это время положение было очень серьезно. Вместо отца на Киевский стол сел брат Ярослава Святополк, начавший угрожать своим братьям. Это тот самый Святополк, который вместе со своей женой, дочерью польского короля Болеслава, и ее духовником, епископом Райнберном, участвовал в заговоре против своего отца Владимира. Как мы уже знаем, он был лишен свободы, но затем освобожден. Перед смертью отца он находился на свободе, но и без дела, так как отец, по-видимому, не рисковал давать ему поручения.
По получении известий из Киева Ярослав тотчас же экстренно послал предупредить Глеба Муромского об опасности.
Чем объяснить это беспокойство и солидарность братьев Святополка? Святополк, очевидно, стал проводить политическую линию своего отца, и поэтому его братья, не разделявшие этой программы и уже обнаружившие свое отношение к ней, естественно, стали опасаться за себя.
Святополк, прозванный 'Окаянным', успел убить Бориса, Глеба Муромского, Святослава Древлянского и, очевидно, готовился то же сделать и с Ярославом. Летопись так о Святополке и говорит, объясняя его намерения: '… избью братию мою и приму власть русскую един'.
Ярослав созвал в Новгороде вече и изложил новгородцам положение дела. Ярослав просил у веча прощенья за избиение новгородцев, участвовавших в резне варягов, и предлагал совместно подумать над создавшимся положением. Он заставил их серьезно задуматься над вопросом, что делать дальше: итти ли за Свято-полком и, следовательно, сохранить старые отношения с Киевом, т. е. платить ему дань, или же поддержать его, Ярослава, с именем которого у них связывались надежды на политическую автономию?
'Любимая моя и честная дружина, — передает вечевую речь Ярослава летописец, — юже иссекох вчера в безумии моем; не теперво ми их златом окупити… Братье! Отец мой Володимир умерл есть, а Святополк княжит в Киеве; хочу на него пойти, потягнете по мне'.
Новгородцы выразили свое согласие. После этого Ярослав отправился на юг с 4-тысячной дружиной
