прежнего.
– Слушай, брат Антон, – начал один из них, – не печалься добре; гореваньем лошади не наживешь; твоему горю можно еще пособить; этако дело не впервинку случается; слушай: ступай-ка ты прямо, вот так-там прямо и беги в Заболотье… знаешь Заболотье?
– Нет, кормилец, не знаю: я не здешний.
– Ну, да нешто… ступай все прямо по большой до роге; на десятой версте, мотри, не забудь – на десятой сверни вправо, да там спросишь… Как придешь в Заболотье-то, понаведайся к Ильюшке Степняку… там тебя всякий укажет…
– Полно, кум, что баишь пустое! Ну зачем пойдет он в Заболотье? тут вот, может статься, и ближе найдешь свою лошадь… Послушай, брат Антон, ступай помимо всех в Спас-на-Журавли, отсель всего верея двадцать станет… я знаю, там спокон века водятся мошенники… там нагдысь еще накрыли коноводов… ступай туда…
– А как туда пройти-то, касатик?…
– Как выйдешь за заставу, бери прямо по просёлку влево; там тебе будет село Завалье; как пройдешь За-валье-то, спроси Селезнев колодезь…
– Эка, а Кокино-то и забыл… – заметил кто-то.
– Да, как пройдешь Завалье, спроси Кокинску слободу; обмолвился было маненько, ну, да нешто… а из Селезнева колодца пройдешь прямо в Спас-на-Журавли… вотчина будет такая большая…
– Дядя Михека, а дядя Михека, – перебил высокий и плешивый мужик, придвигаясь медленно к говорившему.
– Ну, что?
– А во послушай ты меня, старика, что я тебе скажу…
– Ну…
– Право слово, ему податнее будет сходить в Котлы… вот как бог свят, податнее… Антон, право слово, ступай в Котлы; оно, что говорить, маненько подалее будет, да зато, брат, вернее; вот у нас намедни у мужичка увели куцего мерина, и мерин-ат такой-то знатный, важнеющий, сказывали, в Котлах, вишь, нашли…
– Э! эка ты проворный какой! ну куда ты его за семьдесят-то верст посылаешь…
– А что? пойдет и за двести, коли лошади не отыщет, – ответил тот с чувством оскорбленного самолюбия.
– Полно, Антон, ступай, говорю, в Спас-на-Журавли; там как раз покончишь дело…
– И то ступай в Спас-на-Журавли! – закричали многие, – в Спас-на-Журавли ступай!
– Да, как бы не так, – возразил сурово хозяин, – я небось так вот и отпущу его вам в угоду… он у меня пил, ел, а я его задаром отпущу; коли так, нут-кась, ты хорохорился за него пуще всех, ну-кась заплати… что?… а! нелюбо?…
– Что?…
– А вот то-то – теперь что? что?…
– Что мне тебе дать… – сказал Антон, поспешно вставая, – бери, что хочешь, бери, не держи, только…
– Давай полушубок!
– Бери, господь с тобою…
– Так-то сходнее; придешь опять – отдам, не то пришли нз деревни девять привен… за постой да ужин…
– Ах ты алочный человек! пра, алочный! жалости в тие нет… – сказал ярославец. – Ишь на дворе стужая какая… того и смотри дождь еще пойдет… ишь засиве-рило, кругом обложило; ну, как пойдет он без одежды-то? ему из ворот, так и то выйти холодно…
– А мне что, он пил, ел…
– Тебе что! эх ты…
– Да ты-то что! ну, отдай ему свой полушубок, коли жалеешь…
– А я в чем пойду?
– Ну, вот то-то и есть; и всякой хлопочет, себе добра хочет…
– Куда же мне идти теперь? – перебил Антон, отдавая полушубок хозяину.
– Ступай в Спас-на-Журавли! – закричало несколько голосов.
– Как выйдешь за заставу, бери прямо по проселку вправо… не забудь, Завалье, так Кокино…
– Спасибо… отцы мои… спасибо… – бормотал Антон, выбегая без оглядки на улицу.
– Ступай все прямо… ступай!… – кричали ему вслед мужики, выходя также за ворота, – ступай, авось лошадь найдешь…
– А вряд ему найти, – заметил кто-то, когда Антон был уже довольно далеко, – ведь денег у него нету…
– Ой ли? и то, и то… где ж тут найти! попусту только измается, сердешный…
– Ну, да пущай его поищет, авось как-нибудь и набредет на след… без денег, вестимо, плохо, да во всем
