Хакон мог и ошибаться насчет злопамятности Синезубого, но проверять это на собственной шкуре у меня не было желания. Пожалуй, мне вовсе не стоило соваться в его логово, но кому еще доверить такое дело? Кто заменит мне глаза и уши?
Скол подвел «Акулу» к береговым каменистым россыпям, и я спрыгнул в воду. За мной последовал Гранмар. Старый викинг знал моего прадеда и уже не годился для трудного боя, однако я не представлял, что когда-нибудь на его скамью усядется другой воин. И на Марсей я взял его не случайно. Старик умел держать язык за зубами.
Для ранней весны вода оказалась не такой уж и холодной. Я вылез на берег, отжал мокрую одежду и пошел Искать тропу. Однако первым на нее наткнулся Гранмар.
— Хаки! — указывая куда-то вверх, в каменный разлом, крикнул он.
Я подошел. Тропа, о которой рассказывал Скол, выбегала из-за кустов и извивалась между скалистыми уступами, словно ее. протоптали не козы и телята, а ящерицы. Что ж, придется потрудиться…
Я вздохнул, подтянулся и взобрался на первый валун. Гранмар последовал за мной. Коварная тропа нырнула в пролом, прыгнула вверх, потом скрылась под завалом и неожиданно выскочила намного правее… Рубаха на мне окончательно высохла, а терпение кончилось. Ну зачем мне понадобилось следить за Хаконом? Проклятая подозрительность! Только гоблины и горные карлики могут быть так недоверчивы и упрямы! Наверное, Хакон уже давно пристал в Эрка-бухте и говорит с конунгом данов, а я скачу по кручам, как горный козел, и маюсь в неведении! И чего меня понесло на этот остров?! Узнать планы Хакона? Зачем, когда своих дел по горло? В Свее ждет сожжённая усадьба, а Арм говорил, будто на нее заглядывается Свейнхильд. Поехал бы к ней, продал землю и уже пировал бы за ее щедрым столом! А после пиршества занялся бы драккаром. «Акула» уже давно скрипит, и волокно между бортовыми досками вылезает наружу, словно клочья шерсти из одичавшей собаки. И днище обросло зеленью…
С этими невеселыми мыслями я вскарабкался на высокий каменный уступ, повернул за валун и замер. Внизу блестел округлый залив Эрка-бухты и суетились люди Хакона. Неужели «Акула» обогнала корабли норвежца? Вряд ли… Должно быть, ярл попросту не торопился на встречу к тому, кого уже десятки раз предавал. Но меня удивила не медлительность Хакона, а два воина в вендской одежде. Они лежали на краю скалы и были так увлечены, что не заметили моего появления. Я обернулся к Гранмару, прижал палец к губам и указал ему на одного из вендов — маленького и щуплого. Он все время что-то бормотал на ухо своему приятелю и судорожно потирал ладонями бока. Гранмар кивнул. Если придется драться, он возьмет маленького на себя. Я подкрался поближе. Маленький воин засуетился, вытянул вперед руку, а второй что- то поднял с камня,, встал на колено и принялся притаптывать землю ногой. В его руках что-то покачивалось… Великий Один! Да это ж лук! Боевое, тяжелое оружие с острой стрелой на тугой тетиве! Венд приложил лук к плечу, натянул тетиву и, проверяя ее упругость, слегка отклонился назад. В его намерениях не приходилось сомневаться. Венды замышляли убийство. Подлое убийство из-за угла, когда родичам мертвого не с кого спрашивать виру и не у кого узнать правды. О таких убийцах молчат даже боги…
Я шлепнулся на живот, прополз по гладкой спине валуна к Гранмару и провел ребом ладони по горлу. Старый воин кивнул, спрыгнул с камня и одним ударом свалил на землю тощего убийцу. Второй венд развернулся и вскинул лук. Он целился в Гранмара, поэтому не заметил, как я подбежал к краю валуна и прыгнул на его спину. В последнее мгновение венд понял свою ошибку и попытался обернуться, но не успел. Сорвавшаяся с тетивы стрела пропела над головой Гранмара и застряла в трещине между камнями.
— Ты не ранен? — заботливо потянулся ко мне старый хирдманн.
— Нет. — Я поднялся, отряхнул руки и ткнул сапогом обмякшее тело убийцы. Проклятые венды! И кого они хотели убить? Хотя какая разница? Прикончить их, да и дело с концом. Чего еще заслуживают трусливые, умеющие нападать лишь исподтишка псы?
Мой враг застонал и перевернулся на спину. Шерстяная шапочка съехала с его головы, и красивые, с рыжиной, волосы рассыпались по земле. Какое-то расплывчатое воспоминание помешало мне ударить…
— Что с тобой? — заметил мои сомнения Гранмар.
— Ничего. — Я тряхнул головой. — Ничего… — И услышал стон второго венда.
— Дара… — шептал он в беспамятстве. — Хакон… Этот голос! Когда-то давно он выторговывал у Меня свободу!
— Стой! — Бросив длинноволосого, я подскочил к Гранмару и перехватил его уже занесенную над вендом Руку. — Кажется, я знаю этого человека. Это Тюрк, грек, бывший раб Хакона, а затем мой.
— Да, это он. Хочешь проверить? — невозмутимо подтвердил Гранмар и слегка встряхнул обмякшего грека. Тот раскрыл мутные глаза, удивленно заморгал и опять потерял сознание. Видно, тяжелый кулак Гранмара хорошо приложился к его голове.
— Свяжи его, — приказал я хирдманну. —Сами боги даровали мне эту встречу!
Это было правдой. Хлипкий грек заключил нечестную сделку — она принесла ему свободу, но не спасла моего отца. Боги увидели это и вернули мне раба. Теперь он заплатит за прежние и нынешние козни! Он будет умирать медленно и мучительно и проклянет тот день, когда обрек Орма насмерть!
— А что делать с другим? — скручивая руки грека, поинтересовался Гранмар.
Второй венд еще не пришел в себя. Его белая и нежная, как у девушки, щека была испачкана землей, а губы некрасиво выпячивались вперед. Солнечный луч скользнул по его волосам, вспыхнул золотой искрой и отозвался в памяти далеким вскриком брата. Такие же золотые волосы были у той бабы, которая убила Арма. Ее звали Дара… Дара?! Всемогущий Один! «Дара», — шептал грек. Это же она, та воительница с Датского Вала!
Оттолкнув ногой уже связанного Тюрка, я подошел к бабе, стер грязь с ее щеки и разочарованно вздохнул. Нет, она не была красивой, скорее даже наоборот. Зато до чего смела! Не знаю почему, но мне расхотелось убивать ее…
— Возьми их обоих, — приказал я Гранмару, — и возвращайся на «Акулу». Я приду позже. Если же не вернусь к вечеру — уходите. А пленников отдашь Трору. Но только если я не вернусь.
Гранмар послушно кивнул. Ему еще придется изрядно повозиться, чтоб доставить пленников на «Акулу». Но что делали Тюрк и эта рыжая в скалах? Грек что-то бормотал о Хаконе… Неужели они подкарауливали ярла? Потешно… Знал бы об этом хитрец Хакон — не болтал бы, кому из нас двоих опасней идти на Марсей…
Все еще посмеиваясь, я прошел вниз по тропе, соскочил с валуна, завернул за бугрящиеся зелеными почками кусты и… нос к носу столкнулся с Хаконом. Ярл бежал мне навстречу, а за ним перепрыгивали через валуны двое хирдманнов — Луи и Ренке.
— Ты?! — вылупив на меня круглые от изумления глаза, выпалил Хакон. В руке он держал меч. Отступать было некуда, а отпираться глупо.
— Мы пришли следом за тобой, — честно признался я. — «Акула» стоит у западного берега…
— Но зачем ты хотел убить меня? — убирая оружие, выдохнул он.
Убить? Я — Хакона? Да с чего он взял?
— Видел. — Он махнул рукой вверх. — Поглядел и заметил, что кто-то целится в меня из-за скалы. Наконечник стрелы блестел на солнце. Он выдал тебя.
Теперь все стало понятно. Ярл заметил убийц и. спешил поймать их.
— Ты ошибся. Это был не я.
— Лжешь. — Голубые глаза ярла пробежали по моему лицу, опустились к плечам и замерли на перекинутом за спину луке венедки. — Этот лук…
— Это не мой, — начал было я и осекся. Объяснения были бессмысленны. Хакон никогда не верил словам. А доказывать ему делом — значит отдать грека и венедку. Грека мне было не жаль, а вот венедку… Она нравилась мне. Я дважды видел ее, дважды удивлялся и не собирался отдавать ее Хакону!
— Ты ошибся, — снова повторил я.
— Прощай! — ответил он, отвернулся и пошел вниз по тропе.
— Ты ошибся, но впервые поступил по чести, поэтому я прощаю тебя!
Хакон взмахнул рукой. Он понял мои слова. Он мог схватить меня, отвести к людям и созвать тинг, чтоб судить как подлого убийцу, но не сделал этого. Он позволил мне с честью умереть в бою и, значит, все еще
