морду, завыл, признавая победу Сиромы. Его заунывную песню подхватил еще один, и еще…
Покорно ожидал, когда оборотни выплачутся, Сирома. Вожак должен быть терпелив, и он будет таким, пока не поймет, что все оборотни уже отслужили свой срок. Тогда медленно, одного за другим, он уничтожит этих полулюдей, вспоминая каждый миг своего унизительного терпения…
Сирома сладко потянулся. Все же он хорошо придумал – захватить Стаю. Отныне в его руках могучая сила, а главное – эту силу не надо жалеть, ее можно тратить как угодно и когда угодно. Отныне для наказания виноватого ему не придется творить сложных заклинаний и платить за услугу вызванного нежитя своим могуществом. Он просто пошлет Стаю, и оборотни вмиг растерзают обидчика. А если и сами полягут – невелика беда. Все равно им долго по этой земле не ходить. С тех пор как Блазень покинул Сирому, жрец часто мечтал о таких слугах.
Пока он раздумывал, оборотни закончили свою песню и, принимая человеческий облик, по одному принялись рассаживаться вокруг Сиромы. Вскоре на него глядели уже сотни преданных глаз. «А все-таки они звери, – оглядывая свое воинство, подумал он, – и, как все звери, покоряются тому, кто сильнее. Однако умны, как люди, и, если что-то не так, могут взбеситься, но с моей хитростью их умишкам не справиться».
Сделав строгое лицо, он заговорил:
– Я прогнал Нара потому, что он не сберег прежнего вожака. Разве Стае нужен такой слабый учитель? Он не научил вас, как убежать от людей, как обхитрить их, как расквитаться за причиненные обиды. Вы, словно волки, нападали лишь по ночам, и только один из Стаи использовал свой человеческий облик.
– Болотник? – предположил кто-то. Сирома повернулся к говорящему:
– Верно, болотник. Со временем он стал бы хорошим вожаком или учителем, но его больше нет, поэтому пришел я. Я буду учить и оберегать Стаю. Я стар и опытен, как Ратмир, и я мудрее и хитрее Нара.
– Да! Да! – откликнулась Стая.
– Погодите. – Невысокий коренастый парень поднялся и, призывая сородичей к молчанию, растопырил пальцы. Падающие на лоб темные волнистые волосы скрывали его глаза, но Сирома чуял, как его прожигает пристальный взор оборотня. «Нар обучил их слышать мысли, – понял он. – Ну что же, я всего лишь хочу быть вожаком!»
– Да, хочешь, – согласился парень, – но достоин ли? Ты сильнее Нара, и это я видел, но мудрее ли? И что ты дашь Стае? Куда поведешь нас? К новым битвам или к мирной и сытой жизни?
Ветерок пробежал по ветвям деревьев, приоткрывая багровый шрам, отбросил со лба говорящего темные пряди. «Тертый, – мелькнуло в голове у волхва. – Дрался много, терял много», – и, не задумываясь, ответил:
– Я помогу вам расквитаться с людьми. За каждую каплю крови своих собратьев вы отплатите им сполна.
– Тогда я согласен идти за тобой, – удовлетворенно опустился на траву оборотень.
– И я. И я. И я…
Никто не отказался – обиды были слишком свежи.
– Куда мы пойдем?
Сирома задумался. Он торопился в Киев. Болотника привезут туда, и хорошо было бы проверить, как пройдет суд, а заодно, на всякий случай, пустить по городищу слухи, будто даже в неволе Волчий Пастырь приманивает к себе несчастья. Неплохо было бы поспеть в Киев на день раньше него и натравить на городище Стаю. Самому, конечно, отсидеться где-нибудь подальше – зачем лишний раз мозолить людям глаза, да еще в компании с нежитями?
Он покачал головой:
– Пойдем к Киеву.
– К Киеву? – недоуменно спросил все тот же темноволосый. – Там не наша земля.
– Помолчал бы ты, Саркел! – одернули его, а Волхв веско добавил:
– Эта земля, коли подумать, вся не ваша! Зато там вас никто не знает и не ждет. А месть я задумал такую, что никому не догадаться. Сам Киев, оплот людей русских, под нашей силой застонет!
– В Киеве есть княжья дружина. Это не печищенские лапотники, – не унимался Саркел. – Они нас вмиг перебьют!
– Если будем одной силой брать – перебьют, – покачал головой Сирома. – А коли с умом – руки коротки!
– Как – «с умом»?
– Ближе к вечеру появимся в Киеве не все вместе, а поодиночке. Оденемся как люди и приходить будем как люди. На Русальную неделю в городище будет много пришлых – никто нас не приметит. Устроимся по разным избам и в одну ночь перережем у хозяев весь скот. А после обернемся волками, в лес утечем – дружинники ахнуть не успеют.
– Умно… – завистливо шепнул кто-то. От этого шепота, будто от упавшего в воду камушка, побежали, расходясь по толпе, возгласы одобрения. Только Саркел еще сомневался. Сирома разозлился. Что мнил о себе этот оборотень?! Что затевал? Где чуял подвох? И ведь не кидался очертя голову в драку, как тот, первый, не искал себе быстрой смерти, а напирал исподволь…
– О чем загрустил, Саркел? – дружески спросил он у парня. Тот вскинул темные глаза:
– Нас киевляне не трогали, чего ж мы их обижать будем? Нам не с ними – со здешними надо расквитаться.
Ты молод, – с притворной грустью вздохнул Сирома. – Киев для всех людей – будто мать для сыновей. Ее поругание всему русскому люду станет великой бедой. А виноватых искать – людской удел. Ты же – не человек.
– Может быть, – как-то неуверенно сказал Саркел.
– Он хорошо придумал. Обдерем киевлян – всем нашим обидчикам разом отплатим. И задумка хороша… – К Саркелу подошел другой оборотень, присел рядом, заглядывая в удрученное лицо сородича. – Попробуем, чего нам терять?
Затаив дыхание, Сирома следил за Саркелом. Парень оказался слишком умен и опасен. При случае следовало избавиться от него, а пока оставалось лишь надеяться на судьбу. Наконец, после долгих раздумий, Саркел кивнул. Сирома облегченно перевел дух. Благость Велеса не покинула его. А разобраться с оборотнем он еще успеет…
Сдерживая ненависть, он ласково улыбнулся Саркелу:
– Вот и правильно. Завтра поведу вас в Киев на богатые земли.
Он приятельски опустил ладонь на плечо оборотня. Тот дернулся, скинул ее, рыкнул:
– Не смей меня трогать!
– Хорошо, – покладисто отступил жрец и тут же поставил парня на место: – А голоса на меня не повышай! Чай, я тебе не дружок!
– Это верно, – огрызнулся Саркел и, развернувшись, пошел прочь. За ним длинной вереницей потянулись остальные. Сирома отыскал средь них самого неказистого, догнал его:
– Буду жить в твоем доме.
Тот покорно кивнул. Вожак имел право на жилье любого из Стаи. Правда, Ратмир всегда сам рыл себе землянку, но нынешний вожак был иным. Все чуяли это. Он был очень могуч и очень зол, а внутри него сочился яд. С ним нельзя спорить…
Щуплый оборотень свернулся калачиком у входа в свою бывшую нору, запрокинул лицо к вечереющему небу. Завтра они отправятся в Киев. Долгий путь и новый вожак поведут их к другой жизни. Будет ли она лучше этой?
Рваные полотнища облаков пробежали по звездам, пригасили их нежный свет. Глаза оборотня засвербило. «Нет, – подумал он. – Не будет». И, тоскуя по прежним вольным лесным денькам, жалобно заскулил, вздергивая к небу костлявый подбородок.
ГЛАВА 27
Варяжко выполнил обещание и, едва отъехав от Порешек, в первую же ночь перерезал стягивающие руки Ратмира путы. Уже упрежденный о договоре оборотень, пристально глядя на Егошу, еще мгновение помедлил возле телеги.
– Иди, – улыбнулся тот. – Я ведь и правда по своей воле еду.
