выздоровление, - она присела на краешек кровати и заглянула ему в глаза. - Ты знаешь, как мы любим тебя и знай, что здесь, не смотря ни на что, ты всегда можешь рассчитывать на помощь и поддержку, но Тома... она не твоя судьба. У вас с ней разные пути. Я знаю, как это больно терять надежду, но поверь мне, чем раньше ты осознаешь это, тем проще тебе будет. Я до последнего надеялась, что она изменит свое мнение относительно тебя, но судьба капризная особа. А в отношении хранителей вдвойне. То, что она чувствует сейчас к тебе всего на всего зов крови. Его крови, текущей в твоих венах.
-Неправда, - внезапно, даже для себя самой выкрикнула я. Немедленно, откуда ни возьмись, появились слезы, и снова заныло что-то внутри. На лучшего друга было страшно смотреть. Его глаза стали еще темнее и глубже, чем обычно и своим холодом и отчаянием напомнили мне взгляд других глаз. Глаз, серых как море в шторм, смотревших на меня с немой надеждой и мольбой, когда я, не думая о последствиях, била на поражение.
-Омичка, - начала моя бабушка.
-Неправда, - уже тише повторила я. - Я его ненавижу. Он... он... неправда. Я люблю Гошу.
Взгляд лучшего друга стал еще глубже и печальнее.
-Как друга, брата, близкого родственника - не отрицаю, но...
-Нет, - слезы застилали глаза. - Все изменяемо. И я это докажу.
Злость, как и раньше, придала сил. Я прикрыла глаза и попыталась собраться с мыслями.
-Тома, не стоит этого делать сейчас. Ты еще слишком слаба для подобных экспериментов.
-Как ее разорвать? - сквозь стиснутые зубы произнесла я. - Ты знаешь?
-Я уже говорила..., - начала она.
-А в дневнике есть упоминание об этом? - внезапно вспомнила я о первоначальной цели нашего разговора.
Заминка в ответе бабушки тут же выдала все ее чувства.
-Я хочу знать! - твердо произнесла я. -
-Это путь ненависти и безразличия. Ты не заслуживаешь такой судьбы. Поверь мне.
-Я хочу знать, - четко по слогам произнесла я. - Что это за язык?
Бабушка замолчала на мгновение и, коротко глянув на Гошку, произнесла:
-Это полабский язык. Он был распространен на территории центральной Европы, до определенного времени, века так до восемнадцатого, пока его употребление не стало не угодно властям и всех носителей языка насильно не переучили на немецкий.
-Откуда ты его знаешь? - поинтересовалась я.
-Это язык предков Вацлава, он меня ему и научил. Мы с ним в свое время переписывались таким образом, в тайне ото всех, - грустно улыбнулась она.
-А дневник ты раньше видела?
-Конечно, - усмехнулась она. - Он и хранился в нашей семье, но, к сожалению, из-за неразберихи во время Блокады, я его потеряла.
-Блокады? - у меня отвисла челюсть. Я до сих пор не могла смириться с мыслью, что моя родная бабка видела воочию царя.
-Мы с Мишей жили тогда в Ленинграде, и в наш дом попала бомба. Я думала, что дневник сгорел вместе со всем остальным, но видимо я ошибалась, - задумчиво произнесла она. - Как он попал к Гардинерам?
-Не знаю, - автоматически отозвалась я. - Он сказал, что нашел его в библиотеке отца уже после смерти родителей.
-А он случайно не сказал, не было ли в нем вложенных писем или листков бумаги с заметками на полях? - надежда, проскользнувшая в ее голосе, была почти осязаема.
-Нет, - глухо отозвалась я. - Он говорил только о дневнике и то немного. Да я особо и не интересовалась.
На лице бабушки легкой тенью промелькнуло сожаление, но она тут же взяла себя в руки. Я же старательно избегала называть по имени своего демона, опасаясь новой вспышки боли и неосознанного страха, появившиеся у меня подспудно, стоило бабушке произнести вслух такой родной и привычный совсем недавно набор звуков. Это было сродни борьбе с призраками, если в них не веришь, то кажется, что и не страшно совсем. А в моем случае не больно.
Взглянув на Гошку, я поняла, что он так и не вернулся в реальный мир, думая о чем-то своем, судя по всему тоже не очень приятном. В нашу немую сцену, общую на всех и различную для каждого в отдельности, внезапно ворвался звон дверного звонка, так что я вздрогнула всем телом и ухватилась за край одеяла, неосознанно прижав его к себе.
-Герман вернулся, - спокойно произнесла бабушка, вставая. - Пойду, открою.
-Я, пожалуй, пойду, - тихо произнес Гошка. - Пока, Том. Я завтра еще загляну.
-Гош, - начала я, сама не до конца осознавая, почему я так отчаянно хочу, чтобы он остался.
-Я вернусь, обещаю, - слабо улыбнулся он и, склонившись ко мне, поцеловал в щеку. - Поправляйся. До свидания, Софья Константиновна и ... спасибо.
Бабуля посмотрела на него долгим взглядом и, наконец, произнесла:
-Идем, я тебя провожу.
Уходя Гошка бросил на меня еще один задумчивый взгляд, слабо улыбнулся и ушел. Внезапно мне стало так холодно и одиноко, как... как тогда, когда ушел Он. Я подтянула колени и, уткнувшись в них лбом, прикрыла глаза.
-О, наша спящая красавица очнулась, - услышала я баритон своего деда. - Ну, наконец-то. Ох, и заставила же ты нас поволноваться.
-Привет, дедуль, - слабо улыбнулась я, взглянув на него. - О, какой румянец. Дедом Морозом подрабатываешь?
-Вот сейчас Софочка даст добро, я и тебя выгоню на улицу. А то одна кожа да кости остались. Да и погода просто чудная стоит, а она тут валяется, - усмехался он.
-Герман, не трогай девочку. Дай ей прийти в себя.
-А как мама с папой посмотрели на то, что я приехала так внезапно? - поинтересовалась я.
-Да нормально все, не переживай, - заметил мой дед. - Миша так даже рад был, что ты здесь под нашим присмотром. Стала бы ты там у себя лечиться еще вопрос. Вот упекли бы тебя в больницу, как меня и не известно, чтобы еще накопали. А Софочка тебя в миг на ноги поставит.
Бабушка усмехнулась и вышла из комнаты.
-Дедуль, - понизив голос, произнесла я, - а Гошка, что и правда, все это время тут сидел?
-А то! Переживал парень так, что и словами не передать. На следующий день, после того как вы приехали, прибежал ни свет ни заря, узнать как ты. Увидел, что ты все еще спишь, так побелел аж весь. Софочка его утешила, как смогла. А он рядом с тобой сел, за руку взял, ты и улыбнулась. Он вроде даже успокоился, но тут ты Влада своего позвала во сне и он снова хмурый стал. Ох, Томка, издеваешься над парнем почем зря. Выбери уже кто тебе ближе, да отпусти другого на все четыре стороны.
-Деда и ты туда же, - всплеснула я руками. - Я что ли виновата в том, что они ведут себя как два упрямца?!
-Пока есть надежда, жизнь стоит того, чтобы сложить ее к ногам любимой, - улыбнулся он и потрепал меня по голове.
-Надежда - глупое чувство, - пробурчала я, и дед, улыбнувшись мне еще шире, произнес:
-Глупышка. Надежда дана нам для того, чтобы переждать непогоду и дождаться солнечных дней нашей жизни. Не отказывайся от нее так скоро. Порой это единственное чувство, способное привести нас в завтра. Ну и немного упрямства порой не помешают.
-Ох, деда, мне бы твою уверенность, - вздохнула я.
-А как я по-твоему твою бабку убедил в серьезности своих намерений?! - подмигнул он мне.
-Деда, а как? Ты мне никогда не рассказывал, - загорелись у меня глаза.
-Ты себе не представляешь, какая она была неприступная тогда, но в тоже время такая одинокая, что у меня сердце кровью обливалось. Я к ней почти год пути-подходы искал и как видишь, смог таки найти дорогу к ее сердцу.
-И что же это? - наблюдала я за перемещениями бабули по комнате. Судя по слабой улыбке
