чертов.
Меня трясло. От злости. Холода. Боли. Слова срывались с языка помимо моей воли, изливая на свет божий весь мрачный осадок, что я так старательно скрывала в самых темных и малодоступных уголках сердца.
-Том, ты не знаешь ее, - медленно и тихо произнес Гоша. - Она и в правду зла на него. Очень зла и готова на все, чтобы... вернуть.
-Да мне плевать на нее. Пусть подавится, - зло выплюнула я, вытирая тыльной стороной ладони слезы. - Уверена она уже там, продолжает начатое.
-Нет, ты не права. Хоть немного зная его, думаю, она теперь на пушечный выстрел побоится подойти к его дому, - задумчиво произнес он.
-Гош, да мне все равно, что там было или будет.
-Нет не все равно, иначе ты бы так не злилась.
-О, боже! Как мне это надоело. Все, начиная от Машки и заканчивая этим... этим...
-Хранителем, - слегка улыбнулся он.
-... всезнайкой, - закончила я, - уверены, что знают меня лучше меня самой. Даже ты время от времени позволяешь этот покровительственный тон.
-Потому что я действительно знаю тебя лучше, чем ты думаешь, - я надулась. - И все же, ты должна знать, что это не только, точнее не столько его вина.
-Гош, ты опять пытаешься его обелить? Но зачем? Зачем тебе это надо? Тем более сейчас, именно сейчас, пока мы еще здесь, когда я согласна на все... абсолютно все... чтобы ты мне не предложил, - смутившись, закончила я. - Если ты меня действительно так хорошо знаешь, должен понимать, что просто так я слова на ветер не бросаю.
Бросив короткий взгляд на него, я поняла, что он понял о чем шла речь. Он так же как и я избегал моего взгляда и судя по всему пытался найти нужные слова. Вот только они никак не желали находиться.
-Том, не надо, - наконец выдавил он. - Ты потом будешь сильно жалеть...
-О, боже. Нет! Ему его, так называемая любовь, не мешает делать мне больно...
-Том, ты не знаешь всего, даже если не брать во внимание его поступок и его последствия, твои собственные чувства и эмоции тебе потом этого не простят.
- И что значит 'не брать во внимание'?! - возмутилась я. - И о каких именно чувствах ты говоришь?
-О тех, что не дают тебе говорить сейчас менее эмоционально, - попытался вернуться к спокойному разговору Гошка.
-То есть ты имеешь в виду боль, обиду, злость, задетое самолюбие..., - начала повышать я голос.
-Это все следствия, а я все же хотел поговорить о главном, предостеречь тебя..., - пытаясь перекричать меня, в ответ он тоже начал говорить громче, одновременно удерживая руками за предплечья.
-Гош, если уж говорить о главном, то я прекрасно знаю, что..., - чуть спокойнее попыталась произнести я, в полной мере оценив силу его захвата.
-... и хотел сказать, точнее признаться в том, что..., - Гошка прикрыл глаза, но руки не убрал.
-... люблю его, - выпалила я.
-... спал с Кветой, - одновременно со мной произнес Гошка.
-Да, это только все... чт-что? - вздохнув, как после затяжного погружения под воду, недоверчиво переспросила я. - Что... что ты сказал?
-Я не знаю, как это вышло, - печально произнес он, посмотрев на меня своими глубокими темными глазами, и ослабил хватку. - Слово за слово... Она казалась такой милой, такой... внимательной, нежной, красивой... и такой несчастной. Она... она убедила меня, что я ей нравлюсь. Я хотел ей верить. Ей невозможно не поверить. Это ее дар, ее особенность. Все было как во сне, а утром, утром... - Гошка закрыл руками лицо. - В общем, теперь у меня на руке два шрама.
Я медленно, отступая от него шаг за шагом, уперлась в бетонный парапет и нервно ухватилась руками за его шершавую поверхность. Ветер холодил мои ладони, делая пальцы не гнущимися.
-Скажи мне, что ты все выдумал, - медленно произнесла я и жалостливо добавила, - пожалуйста...
В ответ Гошка лишь обреченно покачал головой.
-Но... но... почему? Зачем? Ты... ты... она... Гош, пожалуйста, это неправда, пожалуйста, - умоляла я. - Ты же ее знаешь всего... Гоша... ты никогда бы так не... пожалуйста...
Видение лучшего друга в объятиях так ненавистного на данный момент мне человека обрушилось на меня с силой, которой подвергается внезапно вставший на переезде автомобиль, встретившийся с огромным товарным поездом.
-Ей нужны были мои воспоминания о тебе, о Владе, о вас и еще... моя кровь смешанная с его, - через силу произнес он. - Думаю, последнее было наиболее важно для нее...
-Нет, я тебе не верю, - мотала я головой из стороны в сторону, - не верю. Не верю...
-Он для нее как болезнь, - тихо произнес он. - Она ненавидит его и одновременно хочет до безумия. Надо было ее слышать, когда она утром выложила все карты на стол. Я... был такой идиот... я поверил ей, а она... я был лишь наживкой. Пешка...
У меня в ушах стоял какой-то не прекращаемый гул. Весь мир как будто заволокло туманом, а в уши напихали целый кулек ваты. Перед глазами вновь и вновь всплывала сцена в кабинете Влада и снисходительно-издевательская, с изрядной долей превосходства, улыбка Кветы. Она единым махом лишила меня доверия, к двоим самым дорогим мне людям. Она играючи отняла у меня мой мир, разбив его вдребезги своей улыбкой. С пугающей ясностью я осознала то, что во мне осталось лишь одно чувство - ненависть. Но лишь прикоснувшись к нему краем своей истерзанной души, я осознала насколько пугающе сильно оно, сколь смертельно оно по своей природе, сколь холодно и безжизненно, что я неимоверным усилием со стороны моего измученного сердца, предпочла заменить ненависть на безразличие. Серый, однообразный мир вокруг меня лучше, обжигающего пламени чистой злобы, решила я и ни слова не говоря, ушла собирать вещи в обратную дорогу. Гошка даже не попытался меня остановить.
'Осталась одна Тома...', - вертелась в голове дурацкая фраза, совершенно определенно навеянная дневником девчушки, так и не пережившей ужасов блокады.
'И черт возьми, как же болит сердце...'
Глава 26
Биение сердца
Как осторожно вошла в мое сердце твоя золотая стрела,
Звенят бубенчики, колокольчики, колокола,
Небо искрится, полыхают костры,
В сердце томится ослепительный взрыв.
Бьется и рвется наружу сияние, размеры его велики,
Лучше бы не смотреть и не думать, спрятать лицо в лепестки...
Не удержать, не погасить, не разрушить,
Кажется, я нашла все, что мне нужно.
Fleur 'Сияние'
Всю ночь в поезде я провела, не сомкнув глаз и большую часть пути прижавшись лбом к оконному стеклу. Каждый раз, когда Гошка пытался заговорить со мной, я выходила в коридор, и после пятой или
