похожем на монашеский плаще, преклонила колени, коснулась губами его руки. Кожа на руке незнакомца была холодной, как спинка жабы. Обругав себя за дурные мысли, Марго исподлобья взглянула на отца.
— Как тебя зовут, дитя? — напевно спросил незнакомец. Он был одет как монах и говорил как монах. Марго похвалила себя за догадливость: если он монах, то она правильно поцеловала ему руку. Но этот монах был каким-то странным. Марго редко бывала в монастыре, что возводился близ Гаммабурга, хотя мать водила ее в городскую церковь, и Марго знала отца-настоятеля Ансгария, худого Симона и Матфея, который причащал ее. Однако этого монаха она не помнила. Он был невысоким, плотным, с гладким лицом и маленьким мягким ртом. Его коротко стриженные седые волосы венчиком обрамляли гладкую лысину, короткие седые брови торчали двумя кустиками, навыкат, как у рыбы, глаза ощупывали девочку.
— Марго, — сказала Марго. — А тебя?
Отец ударил ее по щеке. От боли Марго вскрикнула, закусила губу.
— Простите ее, господин, — сказал отец. — Я могу проводить вас в другое место, чтоб она не докучала вам.
— Нет, не надо. Я подожду здесь, — вежливо отозвался 'монах'. Сложил руки на животе, склонил голову к плечу, разглядывая Марго. Затем небрежно бросил, обращаясь к ее отцу:
— Ступай.
Наверное, он был важным господином, поскольку отец тут же исчез. 'Монах' вошел в подвал, потянул носом воздух, оглядел стены и маленькое оконце под потолком.
— Подай мне скамью, Марго, — приказал он.
Скамья была тяжелой. Ухватившись двумя руками за ее край, Марго все-таки подтащила ее к гостю.
Тот уселся, вздохнул, положил руки на колени. Руки у него были маленькие, с короткими толстыми пальцами и ровными ногтями. Стараясь не докучать гостю, Марго уселась подальше от него, в угол, где лежали сваленные в кучу капустные кочаны. От скуки принялась ковырять один пальцем. Кочан оказался подмороженным — лист под пальцем ежился, скрипел. Молчание стало невыносимым.
— Это для праздника… — указывая на мертвого теленка, сказала Марго. Пододвинулась, чтоб край стола не закрывал от нее лицо гостя, вытянула шею. 'Монах' проследил за ее пальцем, чинно кивнул:
— Я знаю.
— Мы прогнали викингов и варгов, — гордо поведала Марго.
'Монах' ничего не ответил. Его круглое лицо стало задумчивым, губы сжались в узкую полоску.
— Наш господин — герой. Он спас город! — Марго слышала, как эти слова говорили взрослые. Однако вместо восхищения ее обширными познаниями гость скривился:
— Многие считают иначе.
— Кто? — удивилась Марго.
— Я… — словно разговаривая сам с собой, сказал 'монах'.
Заинтересовавшись, Марго пододвинулась еще ближе к нему.
— Отец Ансгарий тоже ругает господина графа, — почти шепотом сообщила она. — Говорят, будто варги ночью захватили монастырь и всех монахов заперли в подвале, а отец Ансгарий раздвинул руками стены и вышел наружу.
Она показала, как Ансгарий подносит ладони к каменной кладке, шевелит пальцами, и камни медленно расползаются, открывая настоятелю путь к свободе. Несмотря на столь впечатляющую сцену, гость лишь скупо улыбнулся.
— Отец Ансгарий — святой человек, — сказал он.
— А ты? — вежливо спросила Марго.
— Я — нет, — откликнулся 'монах'.
По коридору застучали сапоги. Гость насторожился, выпрямил спину. Марго поднялась на ноги, прижала руки к груди.
В подвал вошли трое из стражи и их начальник. Все были в кольчугах, двое несли в руках длинные копья.
— В городе и монастыре все спокойно, господин Ардагар, — обратился к гостю начальник стражи. — Но господин граф будет рад предоставить вам кров, если вы передумаете и останетесь в крепости.
— Кров? — 'монах' покачал головой. — Нет. Я хочу поговорить с отцом Ансгарием.
— Он в монастыре. Господин граф приказал проводить вас.
Трое стражников дружно шагнули вперед. 'Монах' оглядел их серьезные лица, копья в крепких руках, натянутые поверх рубах кольчуги. Затем взгляд его рыбьих глаз переполз на застывшую в углу Марго.
— Не надо, — по лицу 'монаха' пробежала язвительная усмешка. — Я слышал, будто воины графа предпочитают не покидать крепость…
Начальник стражи помрачнел, его пухлые губы обиженно выпятились вперед.
— Девочка проводит меня. — 'Монах' подошел к оторопевшей Марго, положил руку ей на плечо. — Ты ведь знаешь дорогу к монастырю, дитя?
Марго хотела сказать, что мать наказывала ей оставаться здесь, в кухонной зале, что отец выпорет ее, узнав, что она осмелилась ослушаться. Марго очень хотела отказать странному гостю. Но не смогла.
— Я провожу тебя, господин… — Она не запомнила имени незнакомца.
— Ардагар, — подсказал он.
— Господин Ардагар, — расплываясь в дурацкой улыбке, сказала Марго…
Стражники проводили их до ворот крепости.
Первые два дня после боя ворота не открывали. Но теперь они были распахнуты настежь. Возле них на вышке грыз сухую хлебную лепешку одинокий воин. Солнце припекало вовсю, воину было жарко. Он снял тяжелый нагрудник, отставил в сторонку щит и длинную пику. Равнодушно оглядел Ардагара и его спутницу, свесился с вышки, крикнул товарищам по оружию:
— Куда направляетесь?
— Никуда… — буркнул один из сопровождающих.
За воротами шумел веселый Гаммабург — скрипели телеги, стучали кузнечные и работные молоты, жужжали гончарные круги, постанывали топоры плотников… Гомонили, торгуясь и обсуждая новости, женщины, что-то выкрикивали в своей беззаботной суете ребятишки. Ардагар молча шагал рядом с Марго, поглядывал по сторонам.
— Там — торговая площадь, — Марго указала направо, затем повернулась, протянула руку в другую сторону: — А там — библиотека и школа…
— Господин позволил тебе пройти тривиум [62]? — заинтересовался 'монах'.
— Нет, но я могу написать свое имя, — гордо поведала Марго. — И еще имя Господа нашего и его апостолов…
Марго была дочерью серва, поэтому не ходила в школу, зато Агни — ходила. Агни научила подругу писать странные закорючки-буквы и складывать их в простые слова. А еще Марго умела считать до ста. Своим счетом она особенно гордилась.
— Я умею считать до ста. — Она вытянула перед собой обе руки, принялась загибать пальцы: — Один, два, три…
Дошла до десяти, затем, по одному, стала их разгибать:
— Десять и один, десять и два… два десятка…
На пяти десятках Марго устала.
— Пять десятков и один… — уныло вымолвила она и выжидательно покосилась на 'монаха'. Тот и не думал прерывать ее. Марго вздохнула, забубнила дальше: — Пять десятков и два…
Она завершила счет на полпути к монастырю. Язык у нее отяжелел, болтать не хотелось, поэтому остаток пути они прошли молча.
Привратник, сменивший убитого варгами, открыл им дверь, впустил на монастырский двор. Вопросительно взглянул на важного гостя.
— Мое имя Ардагар, я принес вести от архиепископа Эбо Рейнсского, — сказал тот.
Марго знала архиепископа. Конечно, она сама никогда его не видела, но мать иногда говорила о нем.
