– Эй, посторонись!
Журка поднял голову и отступил к обочине. Колесо встречной телеги ухнуло в лужу и обдало его грязью. Возница придержал лошадей:
– Ослеп, что ли?! Чуть под копыта не угодил!
– Прости, задумался…
Журка разглядел на подводе людей. Они лежали голова к голове, до подбородков укрытые шкурами. На его голос некоторые повернулись.
– Чего невеселый? – поинтересовался один. – Победа!
Журка подошел к вознице:
– Откуда ты? .
– С Альты.
Промокший охабень возницы казался черным, и лишь сухая складка на животе оставалось светло-серой. Журка старался не глазеть на это светлое пятно, но почему-то не мог отвести от него глаз.
– Как там? – спросил он.
– Окаянный бежал, – ответил возница. – Пленных забрал Ярослав и двинулся через Родню. А раненых поручили мне. Велено доставить их в Киев.
Журка разглядел бредущих за подводой людей.
– А Коснятин? – спросил он.
Старый священник упоминал посадника. С ним уехала Найдена…
Возница ухмыльнулся:
– Кому война, а кому и мать родна… Женится Коснятин. А ты куда путь держишь?
Журка задумался. Куда он идет? На Альту? В Киев? В Новгород? Где нынче искать Найдену? И надо ли ее искать? Кажется, все страшное, о чем предупреждал сон, позади…
– Пожалуй, в Киев.
Возница удивленно причмокнул. Лошадь поняла сигнал по-своему: вздрогнула и двинулась вперед. Телега тронулась. Журка зашагал рядом.
– Посадник в бою невесту отбил? – продолжая разговор о Коснятине, спросил он.
– Какое там в бою! – Возница засмеялся. – Наша девка. Безродная, а красива так, что глаз не отвести. И смелая… Сколько народу ей жизнью обязано! Махонькая, тоненькая, а пику схватила и под печенежскую саблю – лишь бы раненых уберечь!
Журку передернуло. Этот кошмар мучил его каждую ночь. Искаженное страхом лицо Найдены, ее огромные недоумевающие глаза, кривая сабля над ее головой…
– Посадник вовремя подоспел, – продолжал возница – Уберег ее. А после и жениться надумал. Повезло ему. Да и ей.
– Наверное… – Журка не сомневался, что возница говорит о Найдене, но облегчения и радости не ощущал. Может, оттого, что его знобило?
– Любовь – великая штука, – под скрип колес рассуждал возница. – Не разбирает ни роду, ни племени.
Любовь… Журка наконец понял, что тревожило его душу. И испугался…
– А нынче они где? – спросил он. Возница почесал затылок:
– Верно, уже в Киеве. Потом поедут в Новгород. А тебе-то чего?
– Ничего… Просто интересно.
– А коли интересно, поехали с нами. Я один не справляюсь. Эту ораву и накорми, и напои, и перевяжи, а то и похорони, коли кто помрет. Я уже троих хоронил, думал, весь день буду яму рыть, да повезло – помогли добрые люди. Только на добрых людей надежда невелика. А ты… В общем, коли поможешь, отплачу.
Журка махнул рукой:
– Какая плата… Так помогу. Все одно по пути.
– Верно, – обрадовался возница. – В Киев.
В Киев… Журка отбросил невеселые думы. Что загадывать на будущее?
В Киев они прибыли через три дня. По дороге потеряли еще двоих. Первым умер тот, что говорил с Журкой с подводы. Это случилось ночью. Он хрипел, метался и что-то выкрикивал. Еней, так звали возницу, разбудил Журку и шепотом сообщил:
– Кончается…
Они сидели с умирающим до утра. Один читал молитвы и слушал бред раненого – вдруг прорвется последнее пожелание или просьба, а другой рыл яму. Потом сменялись.
Наутро, укладывая окоченевшее тело воина в земляную нишу, Журка почему-то вспомнил его счастливый голос: «Победа!» Бедняга хоть кому-то успел поведать о своей радости. Не матери, не жене, а случайному прохожему, но все-таки успел…
Показались купола Десятинной. Именно они первыми встречали любого пришедшего к Киеву путника.
