оправдалась я. – Останься Глеб в Смоленске, я бы упредила его, а теперь, как ни спеши, княжьи лодки не догнать». – «Посмотрим, посмотрим», – задумчиво протянул ман и смолк.
– Тебе что нужно-то от Глеба?
Что нужно? Я закусила губу. Как ответить? Не говорить же правду… Мужик ждал.
– Я погорелица… Ни родичей, ни дома не осталось, – на ходу выдумала я. – Вот надеялась на княжью милость.
– А чего не пошла в Киев?
– Побоялась. О Святополке говорят дурное…
– Негоже хаять князя, – нахмурился мужик. – Хотя я тоже слышал о нем недоброе, а дыма без огня не бывает.
Девицы дружно прыснули, прикрывая рукавами яркие губы, а я устало кивнула. Нынче огня в Киеве было поболее, чем дыма…
– Ты чего пригорюнилась? – Мужик остановил лошаденку и заглянул мне в лицо.
«Глаза-то добрые», – отметила я и сказала:
– А чего радоваться? Шла к князю на поклон, а и тот уехал…
– Ха! – Мужик хлопнул здоровенными ручищами по коленям – Было б чего печалиться! Твое горе и без княжьего указа поправимо. Хочешь, возьму тебя работницей на свой двор? Харч положу, одежонку дам, платить буду. А того глядишь, б моей усадьбе и жених сыщется. Такой-то красавице…
Я улыбнулась и покачала головой. Мужик не заметил отказа.
– Меня звать Силой, – продолжал он. – А домашних моих увидишь сама. Полезай на телегу. Эй, болтушки, а ну потеснись!
Девицы зашептались и подвинулись.
– Не… – начала было отказываться я, а потом махнула рукой и полезла на душистое сено. Какого рожна упираться? Есть хочется. И ночевать одной средь поля несподручно. Того и гляди, хлынет дождь. Осенние дожди затяжные… А поутру пойду в Новгород к Ярославу.
– Ты что умеешь? – прыгая следом и подхлестывая лошадь, спросил Сила.
Телега скрипнула, шатнулась и, покачиваясь на ухабах, поползла вперед. Я свесила ноги и откинулась на мягкое сено.
– Эй! Что можешь делать, спрашиваю, – не оборачиваясь, повторил Сила.
– Готовлю хорошо, – сказала я и запрокинула голову. Перед глазами закачалось серое в темных разводах небо. Захотелось спать.
– Готовишь? Это хорошо, будешь помогать Орине на кухне. Она старая, видит худо…
Сила еще что-то бормотал, но я уже не слушала. Небо темнело, спускалось, и наконец все заволокло чернотой. В ней раздавался скрип уключин и смех Журки. То ли смех, то ли плач… Он приближался, становился громче и неожиданно превратился в надрывный крик.
Я подскочила и открыла глаза.
– Э-э-эй! Выноси, родимая! – истошно орал Сила. Разбрасывая по дороге клочки сена, телега летела вперед, а обе девки тихонько повизгивали от страха.
– Что… – Я не успела договорить.
Что-то со свистом пролетело мимо моей головы и воткнулось в спину Силы.
– А-ах, – выдохнул тот, взмахнул руками и повалился на бок.
– Сила!!!
Он не отозвался. Лошаденка сбавила ход. Я подхватила поводья, хлестнула ее что было сил и обернулась. Сзади в облаке пыли летели всадники. Высокие шапки, пестрые одежды и маленькие низкорослые лошаденки… Печенеги!
Я подтолкнула Силу ногой. Он перекатился на живот. Из-под его лопатки торчало толстое древко стрелы.
– Батя-я-я-я, батя…. – заверещали девки.
– Давай! Давай!!! – заорала я на пегую. Лошадка испуганно прижала уши, взбрыкнула и свернула с большака в поле. Телега затряслась на рытвинах.
– Господи Всеблагой, Господи… – стонали сзади девицы.
– Цыц, дуры! – рявкнула я – Куда ехать, где усадьба?
Если дом близко – печенеги отстанут. Побоятся связываться… Их слишком мало для серьезной стычки. Еще можно уйти…
– Где дом?! – крикнула я стонущим дочерям Силы.
Они не слышали – безумно таращились на мертвого отца и подвывали. У старшей из уголка рта текла слюна.
«Хреновы помощницы!» – про себя выругалась я, хлестнула лошадь и обернулась. Печенеги растянулись полукругом. «Берут в кольцо», – поняла я. Когда-то давно Старик рассказывал мне об их повадках. Но откуда они тут взялись? Уже много лет никто не слышал о печенежских набегах. И как эти твари умудрились пробраться так далеко через наши заставы?
