предшественника, приписывалась козням иезуитов (Лозинский С. И. История папства. М., 1961, с. 360-361). Еще через год в казематах Сант-Анджело умер бывший генерал ордена иезуитов Лоренцо Риччи.
Так завершился процесс ликвидации ордена, привлекавший внимание католической Европы на протяжении многих лет. В ходе борьбы с иезуитским орденом, этим передовым отрядом клерикально- феодальной реакции, оттачивали свое идеологическое оружие его противники. Победа над иезуитами явилась одной из предпосылок Французской буржуазной революции 1789 г., крупнейшим политическим событием, предшествовавшим свержению французской монархии. Иезуиты и их сторонники не смирились с ликвидацией ордена. Руководители иезуитов перебрались — ирония судьбы! — во владения Фридриха II, неверного лютеранина, который в свою очередь надеялся использовать их в своих интересах. Не без ехидства прусский король приказал своему агенту в Риме аббату Колумбини сказать папе при удобном случае, что «касательно иезуитов мое непременное намерение состоит в том, чтобы они существовали в моем государстве, к этому присовокупите, что так как я принадлежу к классу еретиков, то папа не может освободить меня от данного мною обязательства держать свое слово, а также от долга честного человека и короля» (Мирошкин М. Указ. соч., с. 29).
В Пруссии был избран новый глава иезуитского ордена Троил. Но покровительство Фридриха II длилось недолго: в 1776 г. он запретил иезуитам называться этим именем, а в 1781 г. положил конец их деятельности в Пруссии. Больше им повезло в России, где Екатерина II отказалась признать папское бреве о запрещении ордена и где его организации просуществовали до 1820 г. Но к тому времени орден уже был восстановлен (1814) папским престолом, и иезуиты вновь превратились в мощное подспорье реакционных сил в Испании и Португалии, где получили свободу действий уже вскоре после смерти Карла III и Жозе I, уход которых с исторической арены означал и конец просветительской деятельности Аранды, Кампоманеса, Флоридабланки, Помбала. По словам португальского историка М. Оливейры Мартинса, Помбал смог запретить иезуитский орден, но оказался не в силах истребить его дух, его воспитанников, которыми в Португалии являлись все, включая самого Помбала (Oliveira Martins M. Historia de Portugal, v. II. Lisboa, 1951, p. 231). То же самое можно сказать об испанских сторонниках просвещенного абсолютизма.
Указывая на причины упадка иезуитских миссий, Уильям З. Фостер писал: «Огромная „миссионерская империя“ иезуитов начала клониться к упадку в последней четверти XVIII столетия. Эта социальная сила препятствовала развитию капитализма в Америке. Изгнание иезуитов нанесло миссиям сильный удар. Распаду миссий способствовало и враждебное отношение к ним государства, которое видело в них соперника, стремившегося к политической власти, а также ненависть частных земельных собственников, которые вели с миссиями жестокую борьбу за рынки. Наконец, третьей причиной упадка миссий было сокращение притока крепостных, поскольку индейцы все сильнее сопротивлялись устремлениям миссионеров, и появление большого числа метисов, которые не хотели жить в миссиях. В первой четверти XIX в. сотни миссий, некогда игравших виднейшую роль в экономической и политической жизни испанских и португальских колоний, почти полностью прекратили свое существование. Памятниками этой злополучной попытки создать в Новом Свете великую средневековую теократию остались лишь многочисленные старые церкви и монастыри» (Фостер У. З. Указ. соч., с. 139-140).
Хотя именно представители просвещенного абсолютизма вели борьбу с орденом Лойолы и добились его запрещения, иезуитские и некоторые буржуазные историки пытаются доказать, что идеологи Просвещения якобы с положительной стороны оценивали деятельность «Общества Иисуса» по отношению к индейцам в парагвайских редукциях, причем такое мнение приписывается в первую очередь Вольтеру.
Самым решительным противникам ордена из числа философов-просветителей XVIII в., в том числе Вольтеру, утверждает М. Мёрнер, «иезуитское государство» казалось «прекрасным экспериментом, путем которого европейский интеллект доказывал свою способность создать общество согласно определенному плану» (The Expulsion of the Jesuits from Latin America, p. 12).
Насколько обосновано такое утверждение? Его можно отнести только к Ш. Монтескье, который в «Духе законов», хотя и отмечает, что «Общество Иисуса» «в удовлетворении повелевать видит единственное благо жизни», высказывает мнение, что в Парагвае оно «вызвало из лесов рассеянные в них народы, обеспечило их пищей, снабдило их одеждой, и если бы все это повело лишь к тому, что больше людей стало заниматься промышленностью, то и этим было бы уже много сделано» (Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955, с. 193).
Ш. Монтескье был наиболее консервативным из всей плеяды энциклопедистов, он опубликовал цитированную выше работу в 1748 г., накануне острых конфликтов с иезуитами в католических странах. Отсутствие правдивой информации об иезуитском «государстве» в Парагвае оказало свое влияние на взгляды Монтескье в этом вопросе.
Но если Ш. Монтескье действительно положительно оценивал деятельность иезуитов в Парагвае, то приписывать такое же мнение Вольтеру нет никаких оснований.
Вольтер был непримиримым врагом и изобличителем иезуитского ордена. Лойола, согласно Вольтеру, «достоин сумасшедшего дома», «сумасброд» (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 165), иезуиты — мошенники, банкроты, преступники, цареубийцы и злодеи (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 261, 355). «Даже после того, как Франция и Испания обратили их в пепел, — писал Вольтер об иезуитах, — они сохранили прежнюю спесь. Разрезанная на куски змея вновь подняла голову из-под груды этого пепла» (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 174).
Что касается деятельности иезуитов в Парагвае, то ей посвящены самые едкие страницы «Кандида» — своеобразного сатирического репортажа, написанного по горячим следам событий середины XVIII в. Кокамбо, вольтеровский Санчо Панса, слуга Кандида, служивший в прошлом «сторожем в Ассумпсиоской коллегии» и знавший парагвайскую вотчину иезуитов, «как улицы Кадикса», так ее описывает: «Удивительное у них государство. Оно имеет более трехсот миль в диаметре, разделено на тридцать провинций
Попав к иезуитам в Парагвай, Кандид убеждается, что Кокамбо верно описал господствующие там порядки: отцы-иезуиты владеют неграми-рабами, живут в роскоши, пьют тонкие вина из хрустальных кубков, потребляют изысканные блюда из золотых чаш, в то время как индейцы трудятся «на солнечном припеке» и питаются маисом из деревянных чашек.
В этом государстве, являющемся юридическим владением испанского короля, «преподобный отец- провинциал не позволяет испанцам говорить иначе, как в его присутствии, и оставаться более трех часов в стране».
Вольтер со знанием дела указывает, что «правители Парагвая» принимают к себе на службу как можно меньше испанских иезуитов, они предпочитают иностранных подданных, которыми они могут свободно распоряжаться.
В редукции, которую посетили Кандид и Кокамбо, всем управляет барон Тудер-тен-тронк, родом из «грязной Вестфалии», иезуитский священник и полковник, наемник и авантюрист, у него семьдесят два поколения предков. Он хвастает: «Мы мужественно встречаем войска испанского короля. Ручаюсь, что они будут разбиты». Кандид по воле автора убивает иезуита.
Казалось бы, парагвайская глава «Кандида» убедительно показывает осуждение Вольтером иезуитского «эксперимента» в Парагвае. Ж. Десколя, современный иезуитский апологет, утверждает, что эта глава будто бы свидетельствует о «неловком положении Вольтера, который был раздираем, с одной стороны, желанием похвалить политическую систему, близкую его взглядам, а с другой — его антипатией к методам „Общества Иисуса“» (Descola J. Quand les Jesuits scmt du pouvoir. Paris, 1956, p. 78). Факт, однако, что Вольтер осуждал не только методы работы иезуитов, но и созданную ими систему порабощения в редукциях.
Примечательно, что Вольтер имел непосредственное отношение к ликвидации иезуитского
