капиталистов, а все люди живут в братстве и трудятся на благо всех.
У старого бойца появилась в «Канутильо» даже библиотека, которой он очень гордился. В ней были приключенческие романы Сальгари и Майн Рида, словари, сказки «Тысячи и одной ночи» и трактаты по поваренному искусству.
Панчо был занят мирными делами. Он думал только об одном: как улучшить жизнь своих бывших бойцов. Ведь именно за это они сражались и проливали кровь. Не в этом ли для него и для них смысл жизни?
— Между тем над Мексикой вновь собирались грозные тучи. В 1924 году должны были состояться вторые после революции президентские выборы. А какой революционер, если ему была дорога судьба родины, мог оставаться в стороне от такого события?
ПРОКЛЯТАЯ МЫШЕЛОВКА
Еще задолго до выборов, в начале 1923 года, определились кандидаты в президенты: Кальес и Адольфо де ла Уэрта, оба генералы и члены правительства Обрегона. Было известно, что Кальеса поддерживал сам Обрегон и большинство офицеров. Дон Адольфо был вначале кандидатом всех тех, кто выступал против коррупции и демагогии правительства, за углубление и расширение революции.
Из двух кандидатов в президенты Вилья предпочитал дона Адольфо. Это с ним Вилья и его бойцы подписали мир. От него получили они землю «Канутильо», займы и инвентарь, благодаря которым смогли создать цветущее хозяйство. Вилья никогда не питал вражды к дону Адольфо. Иначе относился он к Кальесу.
«Турок», как называли Кальеса, который был сыном левантийских эмигрантов, не любил Вилью. В течение ряда лет Кальес, находясь в штате Сонора, вел борьбу против союзника Вильи генерала Майторены. Даже когда Панчо уже вел переговоры с правительством, Кальес предлагал покончить с ним, как это было сделано с Сапатой. Вилья знал это. Поэтому он готов был поддержать кандидатуру дона Адольфо не только словом, но в случае надобности и оружием. Кальес боялся, что Вилья с его людьми при желании в любой момент мог перерезать железнодорожные пути, ведущие от американской границы к столице, и вместе с доном Адольфо начать новый поход на Мехико.
По мере того как приближались выборы, интерес политических деятелей и общественного мнения к Вилье возрастал. Стало известно, что Вилья согласился выставить на выборах свою кандидатуру в губернаторы штата Дюранго. Никто не сомневался в его победе.
— Остерегайтесь, генерал, с «турком» шутки плохи, — предупреждали Вилью его друзья.
В апреле 1923 года дом, в котором остановился в Паррале на ночлег Вилья, был обстрелян неизвестными. Вскоре Вилье сообщили, что наемные убийцы готовят на него покушение во время посещения им петушиного боя в Паррале.
Эти сигналы и предупреждения не производили впечатления на Панчо. И действительно, мог ли он после стольких лет жесточайших преследований и опасностей бояться каких-то наемных убийц — теперь, когда его окружали всеобщее уважение и любовь жителей Чиуауа? Неужели даже теперь он должен жить, как затравленный зверь, видеть в каждом встречном врага, ни днем ни ночью не выпускать из рук маузера и даже отказаться от посещений любимого Парраля, где у него столько хороших друзей, где можно полюбоваться петушиным боем или побывать на хорошей корриде?
И Вилья продолжал ездить на автомобиле в Парраль, навещать своих друзей, ходить на петушиные бои, на именины своих друзей и на крестины.
18 июля 1923 года жители «Канутильо» дружно и весело отпраздновали трехлетие основания их коммуны. По этому поводу в «Канутильо» съехалось много старых бойцов славной Северной дивизии. Прибыли и журналисты, осаждавшие Вилыо вопросами о его будущей политической деятельности. Вилья улыбался.
— Вы, журналисты, только и знаете, что писать небылицы. Я не политик, а крестьянин. Пусть политикой занимаются «одеколонщики», мы же, простые люди, будем сеять маис, выращивать плодовые деревья, строить школы для наших детей, прокладывать дороги.
Фиеста длилась всю ночь, и Вилья слушал до зари любимые корридос — баллады о революции, которые распевали певцы под аккомпанемент народных музыкантов — марьячес. Наутро он в сопровождении близких друзей поехал на автомобиле навестить своего приятеля, бывшего бойца Северной дивизии Хуана Гарсия, у которого родился сын.
Гарсия жил в ста километрах от «Канутильо». Вилья с друзьями провел у него весь день. 20 июля чуть свет гости оставили Гарсия и поехали обратно. Вилья сам правил машиной.
— Заедем в Парраль, — сказал он по дороге своим спутникам. — Мне нужно поговорить с нотариусом насчет завещания. Я давно уже хочу составить завещание, да все времени нет.
В 7 часов утра автомобиль Вильи въехал в Парраль и остановился на центральной площади. Вилья в сопровождении двух друзей направился к нотариусу, а остальные его спутники пошли завтракать. В 10 часов все вновь собрались на площади, сели в машину и поехали по направлению к «Канутильо». Проезжая по улице Хуареса, Вилья заметил местного жителя Хуана Лопеса, которому помахал рукой. Когда автомобиль проехал, Лопес вытащил красный платок и несколько раз вытер им лицо.
За жестами Лопеса внимательно наблюдали из дома, находившегося на углу улиц Хуареса и Габи-но Барреды. Когда автомобиль Вильи поравнялся с этим домом, оттуда начали стрелять по машине. Раздался залп, затем другой, третий. Из сидевших в машине шести человек трое были убиты наповал, остальные ранены. Выбравшись с трудом из «проклятой мышеловки», как окрестил некогда Вилья автомобиль, трое раненых пытались отстреливаться. Убийцы — их было двенадцать человек — выскочили из дома и выстрелами из пистолетов прикончили раненых.
Вилья, сидевший за рулем, был убит первыми выстрелами. Вскрытие обнаружило в его теле 13 пуль. Вместе с Вильей погибли его секретарь Трильо, генерал Медрано и три других спутника.
Убедившись, что все находившиеся в машине перебиты, убийцы бросились к ожидавшим их поблизости лошадям и скрылись. Как отмечали потом газеты, в этот день из Парраля был выведен на учения местный гарнизон, а полицейские «по неизвестным причинам» не появлялись на улицах. Поэтому преступление могло быть столь беспрепятственно совершено.
Убийство Вильи и его ближайших соратников вызвало глубокую скорбь и возмущение мексиканского народа. Общественное мнение сразу указало на Кальеса и покровительствовавшего ему Обрегона, как на организаторов этого злодеяния. Впоследствии эти подозрения подтвердились. Командующий гарнизоном в Паррале полковник Лара признался, что убийство Вильи было организовано им по прямому указанию генерала Кальеса; за это Лара получил звание генерала и награду в 50 тысяч песо.
Возмущение убийством Вильи было столь всеобщим, что правительство арестовало одного из участников убийства Вильи, Саласа Баррасу, депутата провинциального законодательного собрания штата Дюранго, того самого Саласа Баррасу, который был ранен в одном из сражений за Торреон.
Салас Барраса всецело взял на себя вину за организацию убийства Вильи, утверждая, что ни Обрегон, ни Кальес не причастны к этому преступлению. Суд приговорил его к 20 годам тюрьмы, однако просидел он за решеткой всего несколько месяцев. Когда в 1924 году дон Адольфо поднял восстание против Обрегона, Салас Барраса был амнистирован и выпущен на свободу. Мало того, убийце был присвоен чин полковника. Впоследствии он даже написал книгу под названием «Как я убил Панчо Вилью». Других участников убийства, в частности помещика Мелитона Лосойю, которому одно время принадлежало поместье «Канутильо», никогда к суду не привлекали.
Вилья был похоронен на кладбище в Паррале. Три года спустя одна женщина, проходя через кладбище, заметила, что могила Панчо Вильи раскопана. При более детальном осмотре было обнаружено, что неизвестные злоумышленники надругались над останками народного героя; голова его была отсечена и похищена ими. У раскопанной могилы нашли анонимную записку на английском языке: «Мы увозим голову Панчо Вильи в Соединенные Штаты».
Это новое преступление подняло на ноги весь народ Чиуауа. Вооруженные крестьяне выходили на дороги и обыскивали всех подозрительных. Неподалеку от Парраля был задержан подозрительный
