подражания. Их взаимная привязанность была показной, больше всего обоих заботило, что о них подумают другие. Такой любви Гаррет никогда не желал. Фактически брак у него всегда ассоциировался с еще большим одиночеством, чем холостяцкая жизнь.
Все изменилось, когда он встретил Эмму. И почувствовал единение не только тел, но и душ.
Несмотря на обилие отрицательных примеров, Гаррет все же в глубине души надеялся обрести счастье. А вдруг он сможет быть чем-то большим, чем машина для зарабатывания денег. Вдруг ему суждено иметь счастливую личную жизнь, создать прекрасную семью… С достойнейшей из женщин.
Безумием было надеяться на чудо, однако Гаррет не спешил прощаться с мечтой. Близость с Эммой заронила семена надежды в его душу, и будь он проклят, если помешает им расти.
Едва сев за руль, Гаррет сразу же набрал ее номер. На этот раз наконец-то она ответила.
Гаррет не стал тратить время на приветствия и болтовню. Просто быстро проговорил:
— Слава богу, что я наконец до тебя дозвонился. Буду через десять, максимум пятнадцать минут.
Глава девятая
Гаррет завернул за угол и почувствовал, как его желудок ухнул куда-то вниз. Хотя было еще не слишком поздно, он надеялся, что галерея уже закрыта и он найдет Эмму одну. Однако из всех окон лился яркий свет.
Очевидно, имело место какое-то грандиозное событие. Когда Гаррет открыл входную дверь, его охватил приступ паники. Вестибюль галереи был битком набит женщинами, нарядно одетыми и возбужденно размахивающими бокалами с вином. Тяжелый запах дорогих духов витал в воздухе.
Вначале он не мог понять, в честь чего все это, но, пройдя дальше, догадался, что в галерее проходит выставка духов. Во всяком случае, повсюду были расставлены резные хрустальные пузырьки. Побродив еще немного, он наконец заметил Эмму. Черт возьми, один лишь взгляд на нее — и у него пересохло в горле.
Она устремилась к нему, словно была безумно рада его видеть, но потом остановилась в нерешительности.
Что-то было не так. Но прежде чем они подошли друг к другу, ее отвлек Джош, который, очевидно, уходил домой. А потом телефонный звонок перехватил ее внимание.
Гаррету не терпелось рассказать ей о Каролине, он хотел услышать мнение Эммы об этом загадочном шантаже. Но еще сильнее ему хотелось просто увидеть ее. Прикоснуться к ней. Понять, стала ли прошлая ночь такой же яркой и потрясающей для нее, как и для него.
Прошло еще не меньше получаса, прежде чем ей удалось выпроводить последнюю иствикскую матрону из галереи. Все это время он внимательно наблюдал за ней и заметил, как напряжено ее лицо, как подрагивают пальцы. Эмма не просто устала. Она явно находилась в стрессовом состоянии. Нетрудно догадаться, что новость о расторжении помолвки облетела город со скоростью света. Вероятно, у нее не было ни минуты покоя за весь день.
В галерее установилась странная тишина. Гаррет улыбнулся, чувствуя себя как-то неловко, неуверенно. Эмма же, заперев дверь, молча смотрела на него. Он видел, что она рада ему, но также видел беспокойство на ее лице.
Все в порядке, хотелось сказать Гаррету. Он поможет ей пережить сплетни. Но сейчас она казалась слишком напряженной, чтобы говорить о серьезном. Ей просто нужен перерыв, поэтому он заметил непринужденным тоном:
— Не помню, когда в последний раз был так напуган. Мне кажется, ты не упоминала, что у тебя сегодня большой прием.
— Потому что это не должно было быть большим приемом. Я провожу такие выставки каждые несколько месяцев. Обычно на них не бывает много народу, но сегодня…
— Сегодня все эти дамы просто захотели выпить вина и посмотреть на тебя после расторгнутой помолвки.
— Не стоит меня слишком жалеть. Одни из этих пузырьков был продан за двести семьдесят пять тысяч долларов.
Гаррет театрально схватился за сердце.
— Я не ослышался? Одни из этих старых, использованных пузырьков действительно ушел за двести семьдесят пять тысяч?
Когда она кивнула, он изобразил крайнюю степень потрясения. И хотя Эмма была не в настроении смеяться, ее губы расплылись в довольной улыбке, а плечи немного расправились.
— Ох, Гаррет, мне так нужно было поговорить с тобой, но целый день то одно, то другое. Мне необходимо рассказать тебе кое-что…
— Мы обязательно поговорим. Но не здесь, Эмма. — Он потянул ее к двери, но она нахмурилась.
— Почему не здесь?
— Потому что вся галерея сейчас пахнет, как парфюмерная фабрика. В этой комнате просто нечем дышать.
Она улыбнулась.
— Не то чтобы я не хотела исчезнуть с тобой, но я не могу оставить этот беспорядок.
Ну, конечно, не может, подумал он. Как она откроет завтра галерею, когда здесь повсюду стоят пузырьки с духами и грязные бокалы из-под вина.
Не слишком приятно было сознавать, что он не привык думать о других людях, их нуждах и заботах.
Пока Эмма убирала в шкафы хрупкие хрустальные пузырьки, Гаррет отправился на кухню. Складывать бокалы в посудомоечную машину и убирать мусор было нетрудно, и он даже поймал себя на том, что насвистывает веселую мелодию.
Помогать ей казалось таким естественным. Но еще более удивительным было обнаружить, что просто находиться рядом с Эммой доставляет ему огромное удовольствие. Он осознал, что ему невероятно хорошо с ней, и не только в постели, но и в жизни вообще.
Эмма появилась на кухне. На ее губах играла довольная улыбка.
— Быть может, все дело в доверии, — задумчиво проговорил он.
— Ты о чем?
— Мир стал более жесток, чем был раньше. Сейчас нелегко найти искренних, честных людей. И, возможно, я просто боялся рисковать. Поэтому до сих пор один.
— Так, ясно, — усмехнулась Эмма, — ты, наверное, напробовался вина, пока собирал бокалы…
Он поцеловал ее в кончик носа и потащил к двери.
— Хватит уже с тебя дел и волнений на сегодня, детка. Позволь мне увести тебя подальше от галереи и от телефонов и чем-нибудь накормить.
— Детка?
— Знаю, знаю. Я тоже не представляю, почему назвал тебя так. Должно быть, я совсем потерял голову. В сущности, так и есть. Думаю, это ты виновата.
Выключив свет в прихожей и закрыв дверь, Гаррет обнял ее за плечи, потому что вечерний воздух был довольно прохладным.
— Ты потрясающе выглядишь, — заметил он.
— Больше ни капли вина, Китинг.
Кажется, ему удалось ее немного расслабить. Гаррет привел Эмму к себе домой, усадил на диван, подложив под спину подушку, и принес стакан с соком и огромный бутерброд с сыром, свежим помидором и ветчиной. Все это — и подушка, и стакан, и тарелка под бутерброд — были из тех вещей, которые Эмма принесла, чтобы сделать его съемную квартиру уютнее.
Хотя, конечно, главным украшением комнаты была сейчас сама Эмма. Сидя на старом диване с поджатыми ногами, она олицетворяла мир и домашний уют.
— Гаррет… мне нужно тебе кое-что рассказать.
