— Да, если тебе это не нравится, можешь попросить своего отца, чтобы он перестал меня обучать!
Воин и женщина яростно глядели друг на друга какое-то мгновение, в то время как Добанпу, подняв взгляд к тени под потолком, казалось, просил духов лишить его на несколько мгновений слуха, чтобы он не слышал, как те двое, которых он, так любит, выставляют себя дураками. Наконец Эмвайя опустила взгляд. Сейганко знал, это вся просьба о прощении, которую он получит. Но Эмвайя сейчас была настроена слушать, и он мог говорить более свободно.
— А также я думаю, что Аондо не первый из наших врагов среди воинов. Самый горластый, признаю. Но первый? Нет, я думаю, что больше опасности исходит оттого, чьего имени я не знаю, но о чьем присутствии могу догадаться.
— Шпион Чабано? — спросила Эмвайя.
— Его, или Посвященных богу, или обоих.
— Дерзкий человек, если думает служить обоим, — задумчиво проговорил Добанпу. — Говорят, и говорят многие, что дружба между Верховным Вождем и Посвященными богу непрочна.
— Тем более стоит в таком случае сохранить шпиону жизнь, — сказал Сейганко. — Человека, который доставляет донесения, можно заставить доносить ложные вести, чтобы его хозяева вцепились друг другу в глотки.
— Ты играешь жизнями, как мячом, — произнесла Эмвайя раздраженно.
— А как иначе, дочь? — спросил Добанпу. — Изучишь мое искусство немного лучше — и ты поймешь, почему иногда должно быть так. А если нет, брось изучение Разговора с духами, выйди замуж за Сейганко, роди ему сыновей, веди хозяйство и управляй младшими женами...
— И погибни, когда Кваньи и Посвященные богу нападут, запашут наш прах в землю, прежде чем отправиться дальше на юг, сметая на пути все! — воскликнула Эмвайя. Сейганко показалось, что она готова разрыдаться.
Бури ее были сильными, но быстро проходящими, как и бури на Озере смерти. Она поморгала, затем попыталась улыбнуться.
— Отец, Сейганко! Я знаю цену любому другому выбору. Может быть, цена будет той же, даже если я пойду путем, который ты мне указал. Но я не должна радоваться тому, что боги послали Ичирибу.
— Только глупец будет требовать этого от тебя, — произнес тихо Сейганко. Он хотел обнять ее, но решил, что сейчас не время. — Ты видишь здесь вокруг себя глупцов?
Эмвайя засмеялась:
— Еще нет.
— Тогда продолжим то, что начали, — сказал Добанпу. — На самом деле я думаю, что наличие шпиона заставляет оставить Аондо в живых. Сам Аондо едва ли может быть тем шпионом, но я поспорил бы на целую хижину сорго и новое каноэ, что он знает, кто этот человек. Охотник знает, что след детеныша леопарда может вывести к логову.
Валерия уже потеряла всякое представление о том, как долго они шагают по этим бесконечным подземным переходам. Они попали не просто в подземный город, это было подземное королевство. Они уже трижды прошли путь, равный расстоянию от одного края Ксухотла до другого.
У Валерии не было никакого понятия о том, в какую сторону они идут. По ее представлению, они вполне могли ходить кругами.
Там, где они встречали тупики или лестницы, заканчивающиеся непроходимой преградой, они не поворачивали назад. Они шли вперед, но к какой цели, знали лишь боги.
Место это с хитроумно обработанными камнями, зверями и заклятиями невероятной древности, казалось, было так же далеко от взора богов, как и от лучей солнца. Если и придется искать ответы на какие-либо вопросы, ей и Конану надо будет искать их без чужой помощи.
Как и всегда, когда Валерия замечала, что мысли ее начинают биться, как птица в клетке, она для успокоения занимала место впереди. Необходимость быть постоянно начеку кое-как приводила ее мозги в порядок. Киммериец, без сомнения, догадывался об этом, но вежливость в отношении к боевому товарищу сдерживала его язык.
Перед ними открылась другая пещера. Или, скорее, зал. Когда-то это действительно могла быть пещера, образованная в скале за миллиарды лет просачивающейся, капающей и льющейся водой. Сейчас подземный поток, приделавший эту работу, тек по желобу, пробитому в полу из бледно-розового камня, отшлифованного так, что он казался шелковистым на ощупь и слегка поблескивал даже в тусклом колдовском свете.
Стены и потолок были из природного камня, но обработаны так, будто все сделано каменщиками. Хотя каменщики это и сделали, пусть даже пользовались они колдовством вместо кувалды и зубила.
Конан опустился на колени рядом с желобом и обмакнул в воду палец:
— Свежая, холодная, как задница гиперборейца, и течет быстро. Кто за то, чтобы искупаться перед тем, как напиться вволю?
Валерия сбросила свою одежду еще до того, как киммериец закончил говорить. Она больше не стеснялась взгляда Конана и даже сочла бы его лестным. С тех пор как они вышли из Ксухотла, она несколько похудела и стала стройнее, но Конан этого, казалось, не заметил. Или можно притворяться, что не замечаешь, и это еще одна форма вежливости между боевыми товарищами?
Они оба весело поплескались в желобе, достаточно глубоком, чтобы можно было сесть, погрузившись по шею, если бы только вода не была такой холодной. Затем они начали пить, пока Валерия не почувствовала, что желудок у нее полон водой.
Валерия стала на колени у желоба и прополоскала мою одежду. Отжав ее, она встала и начала обматывать свои ноги.
— Сколько мы здесь уже пробыли? — спросила она, когда закончила с левой ногой.
— Если считать по тому, сколько раз мы спали, — три дня. В крайнем случае, четыре.
— Во имя клыков Сета, мне казалось, что больше!
— Вполне допускаю, но не спеши с оценкой времени. Это ведет к сумасшествию.
— Лучше скажи мне то, чего я не знаю, Конан! Ты был когда-нибудь столько времени без солнца?
— Да.
Тон его ответа не побудил ее к дальнейшим расспросам. Она оставила это. Она уже поняла, что одними из своих приключений он похваляется в тавернах, другие же он заберет с собой как тайну в могилу. Валерия молила лишь о том, чтобы ни его, ни ее могила не оказались в этом позабытом богами пустынном подземелье.
Он встал и какое-то мгновение держал ее за плечи, вытянув руки перед собой.
— Нас может порадовать следующее: мы не ходили кругами, и мы перебрались далеко за реку. А также мы все чаще встречаем лучше отделанные и обработанные переходы.
— Мы приближаемся к сердцу этого города?
— Если это назвать городом, то я бы поклялся, что да. А там, где сердце города, там сокровища и удовольствия. А возможно, и выход на поверхность!
Он отнял руки с ее плеч, и Валерия ощутила мгновенное желание схватить их и вернуть на прежнее место. Она рассмеялась, представив себе картину, как она и Конан будут валяться на твердом полу, пока не скатятся в желоб и не охладят свой пыл!
— Если ты находишь, над чем можно смеяться в нашем положении, женщина, я возьму тебя куда угодно!
Валерия чуть было не ответила: «А я пойду за тобой». Но она вряд ли может ожидать, что выполнит это обещание. Она принадлежала Красному братству и слишком долго не признавала над собой никого, чтобы измениться прямо сейчас.
— Давай вначале узнаем, куда нам идти, чтобы выбраться отсюда, Конан, — сказала она. Затем села и начала обматывать другую ногу.
— Вперед!
Чабано, Верховный Вождь Кваньи, стоял на краю площадки, устроенной на дереве, и обращался к сотне воинов внизу. Младшие вожди подняли руки, отдавая честь, а воины ударяли копьями о щиты.
Затем воины Кваньи бросились на врага. «Врагом» были лишь пни, но атака не была безопасной. Чабано об этом позаботился. Первый воин упал до того, как отряд достиг пней. Трава, скрывавшая яму, провалилась под его ногами. Он, однако, не упал на самое дно и не наткнулся на кол, обмазанный навозом, чтобы в рану попала зараза. Воин отчаянно взмахнул руками, ухватился за край ямы и выбрался, не упав в нее. В следующее мгновение он был уже на ногах и догонял своих товарищей. Они уже далеко оторвались от него, но Чабано не счел это тяжелой провинностью.
Глаза этого воина, видно, оказались недостаточно зорки, но ловкость и сообразительность спасли его. Он даже не выронил ни копья, ни щита, за что мог бы заслужить побои.
Еще два воина споткнулись о лианы, натянутые между пней. Один из упавших не смог достаточно быстро подняться. Чабано видел, как младший вождь подбежал к воину и с силой ударил по спине мбокой из змеиной кожи. Воин вскочил, быстро сделал жест повиновения и побежал дальше.
Другой из упавших вообще не поднялся, но, значит, была причина, по которой он остался лежать среди лиан.
Пытаясь удержаться на ногах, он ударился головой о пень. Без сомнения, он был сейчас без сознания, может даже умирает, ну и не велика потеря. Если бы меньше думал о позорном наказании мбокой, а побольше о том, что его племени нужны все его воины, с ним бы этого не случилось и он сейчас бы бежал.
Часть воинов добежала до поля, уставленного пнями, фалангой слишком расстроенной, чтобы понравиться Чабано. Младших вождей, решил он, ждет сегодня вечером ждет одна из малых ордалий.
Сейчас воины яростно выполняли упражнения со щитом и копьем, бросая малое копье, захватывая краем щита копье противника, затем атакуя большим копьем скрытого противника, потому что его копье захвачено и он выведен из равновесия. Воины знали, что это делается не просто ради удовольствия богов или даже Чабано, который был ближе, чем боги, и поэтому более достойный того, чтобы его боялись. Это означало победу в тот день, когда Озеро смерти уже не будет закрыто Ичирибу для Кваньи. Победу над всеми племенами, куда они только ни решат направить свой поход.
Тогда всем членам племени Кваньи достанутся и рабы, и пища, и хижины, достойные вождей, и честь и глазах людей и богов. Они будут выглядеть героями в глазах также и Чабано; который сделал их такими, какие они есть, и который будет их вождем, когда они станут еще более великими.
Чабано спрыгнул с площадки. Хотя он уже видел сорок раз, как смена времен года совершает круг, его глаза и его выносливость были как у молодого человека. Он пружинисто шел к воинам, легко ступая ногами, выкрашенными в красный цвет — знак отличия Верховного Вожди.
— Слава Чабано! — выкрикнули младшие вожди. Воины повторили приветствие, затем снова ударили копьями о щиты.
— Молодцы, — сказал Чабано. — Не совершенно, но лишь боги совершенны.
— Так говорят Посвященные богу, — крикнул один из воинов. Нужно принадлежать к племени Кваньи, чтобы слышать издевку, заключенную в этих словах. Посвященные богу — не Кваньи, и для них эти слова показались бы полными почтения.
«Пустого почтения, пустого, как и их головы».
Лишь только если кто-нибудь из воинов Кваньи пал так низко, что шпионит в пользу Посвященных богу, то только тогда узнают они, что над ними издеваются. Чабано отказывался верить, что кто-либо из людей, у кого он принял клятву, кого обучил, кем руководил во время ордалий, битв, ритуалов, может быть столь низок.
Даже если один и предал, Чабано все же имеет преимущество. Он нашел себе глаза и уши среди Посвященных богу до того, как те могли бы найти шпиона среди его воинов.
Положение солнца над деревьями напомнило ему, что сегодняшние военные учения почти закончены, чего еще нельзя сказать о его работе. Он прикрепил свой щит спиной тремя, как требует ритуал, оборотами ремешка, и взял копье поперек груди двумя руками, согласно обычаю.
