сосредоточения, сравнимого с усилием, необходимым для того, чтобы убедить кого-то в неопровержимости каждого шага сложного математического доказательства.[99]
Судя по отчетам испытуемых, они никогда не сомневаются в том, что «события в мире бодрствования и мире сновидений совершенно независимы», однако им не удается сразу вспомнить, что эту мысль следует применять по отношению к любому действию, совершаемому во сне. Этой процедуре можно обучиться; достаточно выполнить ее один раз, чтобы в дальнейшем повторять уже с легкостью. Вот как об этом говорит испытуемый В:
Я думаю, что нет предела способности человека делать правильные умозаключения о взаимоотношении сновидения и обычного мира. Похоже, что существует эффект обучения — по крайней мере, в моем случае. Например, в некоей ситуации человек делает неправильный вывод, и в бодрствующей жизни он думает об этом и понимает, как следовало поступить на самом деле. Затем он напоминает себе об этом в состоянии сна: «Здесь я должен быть внимателен. Я должен тщательно проанализировать это». В данном случае человек не столько делает неправильный вывод из имеющихся предпосылок, сколько ему не удается вспомнить, что к этим предпосылкам нужно добавить: «События в мире бодрствования и в мире сновидений совершенно независимы».
Существует еще один класс умозаключений, в которых сновидцы часто ошибаются. Это умозаключения, сделанные исходя из соображений практической целесообразности, даже очень простые. Например, когда испытуемый В в сновидении ломал прутья окна, он описывал свою реакцию так:
Хотя я думал: «Это сон, и мне интересно, как будут ломаться эти прутья», — но когда я увидел, что они действительно ломаются, я не подумал: «Какой практический смысл ставить на окно решетки из такого хрупкого материала? Не может быть вообще никаких сомнений, что это сон». Вместо этого я продолжал сосредотачиваться на абстрактном «чувстве», что «это, очевидно, сон».
Несмотря на недостаток осознанности у испытуемых даже в самых знакомых ситуациях, нарушение общих физических законов в осознанном сновидении почти всегда замечается. Примером может служить ложное пробуждение испытуемого В, когда он увидел, что в комнату вошел его друг, задернул занавески, чтобы загородить утреннее солнце, и включил электрический свет. Испытуемый В не понял, что произошло ложное пробуждение, и продолжил разговаривать с другом об осознанном сне, который видел перед этим. Тем не менее, недостаток практического реализма здесь сочетается с большим физическим реализмом. По словам испытуемого В:
Эффект от задергивания занавесок и включения электрического света казался реалистичным — проснувшись, я при повторном анализе я не вспомнил никаких нарушений реализма.
В следующих главах у нас будет возможность обсудить трудности, сопровождающие попытки «путешествовать» в осознанных сновидениях. Не следует сводить эти трудности к неспособности правильно оценить ситуацию. Испытуемые В и С, в частности, конкретно утверждают, что эта проблема носит психологический характер. Испытуемый С говорит:
Я также хотел бы отметить, что когда я пытаюсь «путешествовать» в своих снах, я никогда не ошибаюсь в оценке статуса своих действий. Я знаю, что любое путешествие на автобусе и т. д., которое я могу предпринять, носит символический характер, и что я пытаюсь таким образом найти психологически удовлетворительный способ воображаемого перемещения в физическом пространстве.
Обсудив особенности мышления в осознанных сновидениях, мы теперь приступаем к обсуждению их эмоциональной окраски.
ГЛАВА XIV
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ
Эмоциональные переживания в осознанных сновидениях варьируются от практически нейтрального принятия происходящего до различных степеней возбуждения, несдержанности, экспансивности, исследовательского рвения и удивления, связанных с сюжетом сновидения, и, возможно, с оценкой его красоты. Следующий пример иллюстрирует одну из крайностей этого диапазона:
Мне снилось, что я стою на тротуаре. Солнце поднималось из-за Римской стены, и воды залива Бледчингден сверкали в его лучах. Я видел высокие деревья на углу улицы и верхушку старой серой башни за Форти Степс. В волшебных лучах утреннего солнца картина была особенно привлекательной. Тротуар был не обычный, а сложенный из голубовато-серых прямоугольных камней, длинные стороны которых перпендикулярны бордюру. Я уже собирался войти в дом, когда мой взгляд случайно упал на эти камни, и мое внимание приковало явление, странное настолько, что я не мог поверить своим глазам — камни за ночь развернулись на 90 градусов, и их длинные стороны были теперь параллельны бордюру! И тут меня осенило: несмотря на потрясающую красоту этого чудесного летнего утра, я спал. Как только я это понял, свойства сновидения изменились таким способом, который очень трудно описать человеку, который не испытал ничего подобного. Мгновенно яркость картины возросла стократно. Никогда раньше небо, море и деревья не светились такой восхитительной красотой. Даже обыкновенные дома казались живыми и поразительно красивыми. Никогда у меня не было ощущения такого комфорта, ясности мыслей и невыразимой свободы. Оно было таким великолепным, что невозможно передать его словами, но продолжалось всего несколько минут, после чего я проснулся. Как я понял позже, мой сознательный контроль был подавлен эмоциями.[100]
Опытные сновидцы почти единодушно подчеркивают важность эмоциональной отстраненности для получения продолжительного переживания и сохранения высокой степени осознанности:
Я сделал большое усилие, чтобы сохранить спокойствие, поскольку знал о риске проснуться… Я захотел увидеть кого-нибудь из прислуги, но боялся позвонить в звонок, опасаясь, что резкий звук меня разбудит. Я очень осторожно спустился по лестнице… Я добрался до двери кладовой, и здесь снова пришлось остановиться и успокоиться. Дверь открылась, и появился слуга, совершенно не похожий ни на одного из моих слуг. Это все, что я могу сказать, поскольку возбуждение оттого, что я создал нового человека, резко пробудило меня.[101]
Можно утверждать, что любые эмоциональные конфликты способствуют завершению как внетелесных переживаний, так и осознанных сновидений. Но в случае внетелесных переживаний о конфликтах сообщают только люди, вызывавшие их намеренно. Что же касается тех, кто пережил спонтанный внетелесный опыт, то они часто упоминают о необыкновенной эмоциональной отстраненности. Вот типичный пример:
Я лежала в больнице. Мне сделали не слишком серьезную операцию, но что-то пошло не так. Я оказалась вверху под потолком, глядя на двух врачей и сестер около моей койки. Я чувствовала полную отстраненность и подумала: «Интересно, спасут ли они меня?» Похоже, я не понимала абсурдности ситуации, поскольку была молода, и у меня был муж и двое маленьких детей.
По поводу внеличностного характера наблюдения, необходимого для поддержания осознанности во сне, Оливер Фокс говорит:
Было очень трудно играть роль внешнего наблюдателя в этом странном мире сна и понимать, что если я позволю эмоциям уйти из-под умственного контроля, то сон резко оборвется. Когда я заходил в ресторан и заказывал еду, то просыпался, как только проглатывал первые несколько ложек. На самом деле, увидеть, сколько ты можешь съесть, не обращая внимания на вкус пищи, было бы очень хорошим упражнением в самоконтроле, если бы эти сновидения знания приходили легче. Но пока есть лучшие способы провести время в сновидении, я не рекомендую этим заниматься. Аналогичным образом, посещая театр, я никогда не задерживался в нем дольше, чем на несколько минут после поднятия занавеса, потому что возрастающий интерес к действию снижал уровень контроля над переживанием. Я встречал привлекательную леди и даже немного разговаривал с ней, но малейшая мысль об объятиях была фатальной.[102]
Испытуемый А замечает:
Эмоциональная отстраненность имеет первостепенное значение. Если человек понимает, что происходящее есть сон, и пытается доказать, что он может делать что-то, чего не может делать в бодрствующей жизни, то эмоциональный конфликт пробуждает его.
