деле несложно, я взяла его за руку, и, попросив его довериться моему руководству, я смогла поднять его на несколько дюймов над землей.[131]
Арнольд-Форстер комментирует также различные сенсорные ощущения в своих снах. Она приводит примеры сновидений, где важную роль играет цвет, а также утверждает, что в некоторых ее снах присутствуют запах и вкус. Среди ее замечаний есть следующие:
Сновидения моей матери… похоже, сосредоточены вокруг цвета; цвет — это деталь, которую она запоминает лучше всего. «В сновидении с горечавкой прошлую ночь, — пишет она, — я нашла на скалах прекрасный куст gent/ana verna вместе с напоминающим мох растением, чей желтовато-зеленый цвет контрастировал с темно-голубыми цветами горечавки».
Некоторые люди описывают мир своих сновидений как бесцветный; есть и те, кто говорит, что в их снах нет запахов. Возможно, виной тому их память, поскольку я нахожу в своих записях много наблюдений, относящихся к запаху и вкусу — причем это касается не только душистых цветов, но и более тонких впечатлений — таких, например, как в следующем сне: «Я ехала на машине по местности с крутыми холмами и низинами; начали сгущаться сумерки. Время включать свет еще не наступило, но слабый запах — холодный, чистый и отчетливый — предупредил меня, что, помимо естественной темноты, начал сгущаться легкий туман, скрывающий дорогу».
В некоторых снах появляется также ощущение вкуса, однако все впечатления от него быстро забываются после пробуждения. Я рассмотрела множество кондитерских изделий, в несбыточной надежде найти среди них конфету из одного сна — конфету восхитительного зеленого цвета и вкуса, который кондитер может создать, наверное, только во сне. [132]
ГЛАВА XXI
ИВ ДЕЛАЖ
Ив Делаж с большим интересом наблюдал свои сновидения на протяжении длительного периода, но не научился устойчиво осознавать себя в них (Типичный для него повторяющийся предосознанный сон уже описывался). Тем не менее, несколько случаев он приводит.
В этих сновидениях виден эмоциональный конфликт. Хоть он и понимал, что спит, ему приходилось преодолевать эмоциональное сопротивление, чтобы совершать рискованные действия. Они казались ему важными, а объяснял он их желанием «увидеть, что произойдет»:
Я говорю себе: «Я оказался в ситуации, которая может быть болезненной или приятной, но я очень хорошо знаю, что она нереальна». С этого момента, понимая, что ничем не рискую, я позволяю сценарию самостоятельно разворачиваться передо мной. Я занимаю положение заинтересованного наблюдателя, который смотрит на происшествие или катастрофу, не способные на него повлиять. Я думаю: здесь есть люди, которые хотят меня убить, — значит, я постараюсь убежать. Неожиданно я понимаю, что сплю, и говорю себе: поскольку мне нечего бояться, попробую встретиться со своими врагами; я брошу им вызов, я даже вступлю с ними в схватку и посмотрю, что будет. Хотя я достаточно уверен в иллюзорном характере ситуации, я предпринимаю ряд действий, неоправданных в реальной жизни, потому что мне надо преодолеть инстинктивное чувство страха. Таким образом, я несколько раз подвергал себя опасности, чтобы посмотреть, что из этого получится.[133]
Сновидения Делажа, где он намеренно подвергал себя опасности, уже цитировались. Еще в одном месте он так характеризует свои осознанные сны:
Я был бы неточен, если бы перепутал этот опыт с обычным сном, где я не испытываю ни детского удовлетворения, ни приступов инстинктивного страха, ни желания увидеть, что случится. Поскольку контакт с реальностью сохраняется, я знаю, что все дальнейшее целиком зависит от моего воображения. С другой стороны, в осознаваемых снах понимание того, что я сплю, — единственная точка соприкосновения с реальностью. Все остальное — просто сон; хоть я и способен в какой-то степени управлять им, на него воздействуют и другие факторы — невидимые силы, независимые от моей воли и моего сознания. Все кажется совершенно объективным и таким же достоверным, как и события бодрствующей жизни, что принципиально отличается от слабых впечатлений обычного сна.[134]
Вот более полный отчет об интересном осознанном сне, выдержка из которого уже цитировалась:
Я оказываюсь в Париже, на углу Рю Суффле и бульвара Сен-Мишель. Я стою на тротуаре, который находится справа, если идти к Пантеону, и смотрю на противоположную сторону улицы, где вижу громадный букинистический магазин. Перед витриной вытянулись прилавки, и продавцы на лестницах расставляют книги. На полу между колоннами расставлены столы, заваленные книгами; прохожие разглядывают их, а кое-кто даже садится почитать. Я смотрю на этот спектакль с некоторым удивлением, но при этом во сне не помню, что ситуация не соответствует действительности, несмотря на то, что я очень хорошо знаю, что на этом месте нет никакого букинистического магазина, а есть большое кафе. Но во сне я почему-то не помнил этого.
Я пошел назад и невдалеке от бульвара, между углом улицы и фонтаном Медичи, присоединился к группе зевак, собравшихся около акробата. В этот момент я стал думать аналитически. Я вспомнил, что приезжал в Париж за день до этого, и это было в субботу. И тогда я подумал, что на следующий день, в понедельник, я снова поеду в Париж, как обычно, чтобы присутствовать в Академии. Из этого я сделал вывод — не требующий, впрочем, особого ума — что сейчас воскресенье. «Как же я оказался здесь в воскресенье? Этого не может быть», — отметил я про себя. И наконец понял: «Если это воскресенье, и я Париже, значит, я сплю». Сон немедленно превратился в полностью осознанный, не потеряв ни своих галлюцинаторных качеств, ни яркости.
Таким образом, я понял, что сплю, не потому, что на углу рю Суффле я заметил магазин, которого, как я точно помнил, там в реальности не было, а вследствие гораздо менее веского довода — я оказался в Париже в тот день, когда обычно там не бывал.[135]
Наконец, следует упомянуть, что Делаж видел сон, который, хотя и не был осознанным, в определенной степени подчинялся его контролю. Интересно сравнить этот вид контроля с тем, который описывают осознанно сновидящие. Делажу удалось изменить ситуацию так, как редко удается осознано сновидящим. При этом он, конечно, гораздо сильнее вовлекался в происходящее:
Этот сон я видел несколько раз с некоторыми различиями в деталях. Наверное, образ пещеры пришел ко мне из описаний жизни утконоса — небольшого австралийского млекопитающего, чья нора очень напоминает пещеру из моего сна. Мне снится, что меня преследуют люди, покушающиеся на мою жизнь. Это могут быть преступники, дикари или, в ряде случаев, солдаты вражеской армии в войне с Францией. Я уже почти пойман (иногда даже это происходило), когда меня посещает мысль: «Чтобы отвлечь внимание преследователей, надо укрыться в пещере, которая совершенно недоступна, потому что ее вход находится под водой, и в нее можно попасть, только если нырнуть в озеро». Ни озеро, ни пещера в моем сне не имеют отчетливого образа. Мне просто приходит в голову мысль о них, когда я бегу по дороге или по коридору. Мгновенно, усилием воли, я изменяю обстановку, превращая ее в другую, где есть необходимые озеро и пещера. А иногда, даже если меня уже поймали, я прокручиваю обратно запись событий и возвращаюсь назад — еще до того момента, когда меня поймали, чтобы изменить ход событий. К этому моменту я отделяю себя от преследователей большим расстоянием — достаточным для того, чтобы успеть незаметно попасть раньше них в нужное место озера. Оказавшись там, я ныряю и попадаю в пещеру. Там я обретаю чувство полной защищенности; мне даже приятно слышать над головой топот ног или лошадей преследователей, которых отделяет от меня лишь тонкий слой земли. Они повсюду ищут меня, но безуспешно.[136]
ГЛАВА XXII
ВАН ЭЙДЕН
