Голос Эдди:
— Винсент, она выходит из дома.
— С ребенком?
— Да.
— Они тебя видят?
— Нет. Я поставил машину подальше от дома. Они садятся в ее автомобиль.
— Осторожнее. Мне показалось, что в суде ее слегка напугали. Она может нервничать, смотреть, нет ли хвоста. Если поедет в твою сторону…
— Нет, Винсент, она едет в твою сторону. И при этом гонит вовсю.
— В гору?
— Да.
— Поезжай за ней, Эдди.
— Понял.
— Но не прижимайся. Если отстанешь, ничего страшного. Никуда она от нас не денется. Главное, чтобы она тебя не засекла.
Затем Учитель ждет. Через пару секунд мимо проносится автомобиль Энни Лэйрд, сворачивает в Семинарский переулок. Учитель мельком видит знакомое лицо — усталое и миловидное. Следом проносится машина Эдди.
Учитель включает мотор, но едет в другую сторону, под гору. Справа какие-то дома, потом роща, а вот и номер сорок восемь. Учитель читает имя, написанное на заржавленном почтовом ящике. Тормозит, приглядывается.
По другую сторону дороги тоже деревья, за ними большие дома и озеро. Должно быть, зимой, когда облетает листва, отсюда открывается чудесный вид, но сейчас общее впечатление заброшенности и уединения. До соседнего дома ведет узкая тропинка, метров сто, заросшая деревьями и кустарником.
Учитель въезжает во двор, заворачивает за дом, останавливается у старого деревянного сарая. Как здесь тихо. Он пристегивает телефон к поясу, достает из отделения для перчаток пистолет «хеклер-и-кох», прячет его в кобуру, под мышку. Потом достает из-под сиденья докторский чемоданчик.
Учитель не спеша идет к дому. На раскидистом дереве заводит свою песню пересмешник. Он пользуется у Учителя особой любовью.
Две потрескавшиеся бетонные ступеньки ведут на крыльцо. Учитель открывает скрипучую дверь, оказывается на веранде. Пахнет старой паутиной и глиной. Вид у веранды довольно неряшливый — старый, полуразвалившийся диван с вылезающими пружинами, сломанный холодильник, запасные шины, какие-то палки, два велосипеда: один мужской, другой женский. Значит, мама с сыночком катаются на велосипеде, отлично. Может быть, как-нибудь покатаемся вместе.
С замком, ведущим внутрь дома. Учитель возится полминуты, не больше.
Просторная кухня. Учитель ставит чемоданчик на стол, открывает его, достает сканер и портативный компьютер «Тошиба». Для начала берет телефонную книжку, сканирует страницы одну за другой. Затем наступает черед писем, оплаченных и неоплаченных счетов, приглашений, открыток. Старые телефонные счета, хранящиеся в тумбочке, Учитель просто забирает и сует в чемоданчик. Их никто не хватится.
Электрической отверткой Учитель снимает крышку настенного телефона, устанавливает внутри маленькое черное устройство с двумя проводочками. Устройство называется «вечный жучок», с его помощью можно будет прослушивать и телефонные разговоры, и разговоры на кухне — очень удобно. Один из проводочков подсоединен к сверхчувствительному микрофону фирмы «Лартель». Учитель немножко колдует над проводами, что-то подсоединяет, что-то разъединяет.
В это время радиотелефон, прикрепленный к его поясу, начинает пищать. Это Эдди.
— Винсент, она остановилась на вершине холма. Примерно две мили отсюда. Большое старое здание, над входом вывеска: «Обслуживание верующих». На стоянке ни одной машины. Думаю, все уже уехали. Она открыла дверь своим ключом, зовет сына, входит.
— Ты где?
— Сразу за поворотом. Я — весь внимание.
— Что, по-твоему, она там делает?
— Черт ее знает. Может, это церковь какая-нибудь? Зашла помолиться? Не исключено, что она сектантка или что-нибудь в этом роде.
Учитель усмехается.
— Нет, Эдди, она там работает.
— Ты прав. Скорее всего работает на какого-нибудь гуру, который трахает ее по вторникам перед ужином. Слушай, Винсент, на кой тебе сдалась эта баба? С религиозными фанатичками дело иметь нельзя. Они чокнутые, у них мозги набекрень.
Ничего, я им мозги выпрямлю, думает Учитель. Мне поможет простота Безымянного.
Слышится голос Эдди:
— Говорю тебе, она не подходит. У меня на это дело нюх.
— По-моему, Эдди, ты просто струсил.
Учитель сует трубку за пояс. Разговор окончен. Он отправляется в гостиную. Комната захламленная, но довольно уютная. Отодвинув в сторону кипу старых газет и журналов по искусству, Учитель находит розетку. Снимает крышку, пристраивает внутри крошечный микрофон «хастингс 3600» с передатчиком.
На стене фотография. Какой-то тип с собачьими глазами, проникновенно смотрящий в объектив. За ним хижина с соломенной крышей, козы, маисовое поле. Тип одет в рубашку с гватемальским узором. Брат? Любовник?
Учитель вспоминает, что в суде Энни была с латиноамериканской сумочкой.
На всякий случай проводит сканером по фотографии. Потом забирает чемоданчик, поднимается по лестнице в мансарду, где находятся две спальни — матери и сына.
Энни имеет специальную мантру, помогающую ей в подобные минуты. Звучит мантра так: «Я всего лишь компьютер, компьютер и не больше, но через два часа я могу стать художником».
Она повторяет эти слова вновь и вновь. Закрывает глаза. Концентрируется.
«Я всего лишь прибор для обработки информации…»
Энни сцепляет пальцы, потягивается. Потом открывает глаза и вновь углубляется в работу.
Она моментально превращается в хищного зверя, свирепого демона, безжалостно молотящего пальцами по клавиатуре. С одним заказом она расправляется за минуту тридцать семь секунд, с другим за пятьдесят шесть секунд.
В основном, это заказы на двухкассетный альбом преподобного отца Калвина Минга. Альбом называется «Треснем дьявола по башке!».
Остальные заказы на не менее популярные опусы преподобного: «Мочалкой по грехам!» и «Скажем „Да! Да! Да! Да! ДА!!! Иисусу!“».
Энни привычным движением вскрывает конверт, вытаскивает квитанцию, читает каракули — некоторые из них поистине ужасны, но Энни привыкла, к тому же достаточно разобрать адрес. Пальцы ее бешено барабанят по клавишам.
Еще восемнадцать заказов, и можно сматываться, думает она.
Она ненавидит эту работу, но задумываться над этим некогда. Если задумаешься — начнется истерика. Будешь колотить кулаками по столу и кричать: «Нет! Нет! Нет! Нет! НЕТ!!! Этой дерьмовой работе!» Только напугаешь бедного мальчика, который тихо сидит в уголочке и делает домашнее задание по математике.
Да и что толку? Лучшей работы ей не найти. Главное — свободный график. Конечно, мистер Слайви — полный идиот, но это разрешает работать в удобное время. Он вообще мирится со многими ее закидонами — а все потому, что она разбирается в делах лучше, чем он.
Энни порхает пальцами по клавишам, набирая скорость. Если соскучившийся Оливер задает ей какой-нибудь вопрос, она отвечает ему, ни на секунду не сбавляя темп. Потом Оливер встает и начинает играть в диковинную игру: три раза прыгает на одной ножке, потом поворачивается и кидает скомканной бумажкой в портрет добродушно улыбающегося преподобного отца.
