То было долгое и безнадежное ухаживание. Если бы я мог предложить ей замужество и брачный контракт, все было бы просто, и старшая сестра тихонько и тактично исчезала бы всякий раз, когда нам хотелось остаться вдвоем. Но прошло три месяца, прежде чем мне удалось побыть с ней наедине на балконе отеля «Мажестик», причем ее сестра то и дело допрашивала нас из соседней комнаты: когда же, наконец, мы вернемся в зал. На реке Сайгон при свете факелов разгружали торговое судно из Франции, колокольчики велорикш звенели, как телефонные звонки, а я себя чувствовал совсем как молодой и неопытный дурак, которому не хватает слов. Я в отчаянии вернулся к себе на улицу Катина, улегся в постель, даже не мечтая о том, что четыре месяца спустя Фуонг будет лежать рядом со мной, чуть-чуть задыхаясь и смеясь — ведь все случилось совсем не так, как она ожидала.
— Мсье Фулэр!
Я смотрел, как они танцевали, и не заметил, что ее сестра подавала мне знаки из-за другого столика. Теперь она подошла, и я нехотя пригласил ее присесть. Мы недолюбливали друг друга с той самой ночи в «Гран монд», когда она почувствовала себя дурно и я проводил Фуонг домой.
— Я не видела вас целый год, — сказала она.
— Я так часто уезжаю в Ханой.
— Кто ваш друг? — спросила она.
— Некий Пайл.
— Чем он занимается?
— Числится в американской экономической миссии. Знаете, поставляет электрические швейные машинки для голодающих.
— А есть такие машинки?
— Не знаю.
— Но голодающие вообще не пользуются швейными машинками. И там, где они живут, нет электричества.
Она всегда понимала все совершенно буквально.
— Ну, об этом вам придется спросить Пайла, — сказал я.
— Он женат?
Я поглядел туда, где они танцевали.
— По-моему, он никогда не сходился с женщиной ближе, чем сейчас.
— Танцует он очень плохо, — заметила она.
— Да.
— Но с виду он славный и такой положительный.
— Да.
— Можно мне посидеть с вами минутку? Мой друзья — такие скучные люди.
Музыка смолкла, и Пайл чопорно поклонился Фуонг, потом проводил ее на место и подвинул стул. Я видел» что такая подчеркнутая вежливость Фуонг нравится. И я подумал о том, чего она лишена, живя со мной.
— Это сестра Фуонг, — сказал я Пайлу. — Мисс Хей.
— Очень рад с вами познакомиться, — сказал он, покраснев.
— Вы из Нью-Йорка? — спросила она.
— Нет. Из Бостона.
— Это тоже в Соединенных Штатах?
— Ну да; Конечно.
— У вашего отца свое дело?
— В сущности говоря, нет. Он профессор.
— Учитель? — спросила она с легким разочарованием.
— Видите ли, он известный специалист. К нему обращаются за консультациями.
— Насчет болезней? Он доктор?
— Не такой, как вы думаете. Он доктор технических наук. И знает все на свете о подводной эрозии. Вы слыхали, что это такое?
— Нет.
Пайл сделал слабую попытку сострить:
— Придется папе вам это объяснить.
— А он здесь?
— О, нет.
— Но он приедет?
— Нет, я просто пошутил, — сказал Пайл виноватым тоном.
— Разве у вас есть еще одна сестра? — спросил я мисс Хей.
— Нет. А что?
— Похоже на то, что вы допытываетесь, годится ли мистер Пайл ей в женихи.
— У меня только одна сестра, — сказала мисс Хей, тяжело опустив руку на колено Фуонг, как председатель, утверждающий ударом молотка повестку дня.
— У вас очень хорошенькая сестра, — сказал Пайл.
— Самая красивая девушка в Сайгоне, — поправила его мисс Хей.
— Не сомневаюсь.
— Пора заказывать ужин, — сказал я. — Даже самая красивая девушка в Сайгоне тоже должна есть.
— Мне не хочется есть, — заявила Фуонг.
— Она такая слабенькая, — решительно продолжала мисс Хей. В голосе ее прозвучала нотка угрозы. — За ней нужен уход. Она этого заслуживает. У нее ведь такая преданная натура.
— Моему другу повезло, — с глубокой серьезностью отозвался Пайл.
— Она любит детей, — сказала мисс Хей.
Я рассмеялся, а потом поймал взгляд Пайла: он глядел на меня с неподдельным возмущением, и мне вдруг стало ясно, что ему по-настоящему интересно то, что говорит мисс Хей. Я стал заказывать ужин (хотя Фуонг сказала, что ей не хочется есть, я знал, что она легко может одолеть бифштекс с кровью, двумя сырыми яйцами и гарниром); краем уха я прислушивался к тому, как он всерьез рассуждает о детях.
— Мне всегда хотелось иметь кучу детей, — говорил он. — Что может быть лучше большой семьи? Большая семья укрепляет брак. Да и для детей это полезно. Я рос единственным ребенком. Это большой минус — быть единственным ребенком.
Я еще никогда не видел его таким разговорчивым.
— Сколько лет вашему папе? — алчно спросила мисс Хей.
— Шестьдесят девять.
— Старики так любят внуков. Очень жаль, что у моей сестры нет родителей, которые порадовались бы на ее детей, — если на ее долю все-таки выпадет такое счастье… — И она посмотрела на меня искоса и со злобой.
— Но у вас ведь тоже нет родителей, — вставил Пайл, по-моему, немножко некстати.
— Наш отец был из очень хорошей семьи. Он был мандарином в Гуэ.
— Я заказал ужин на всех, — сообщил я.
— Не рассчитывайте на меня, — возразила мисс Хей. — Мне надо вернуться к друзьям. Я хотела бы снова встретиться с мсье Пайлом. Может быть, вы это устроите?
— Когда вернусь с Севера, — пообещал я.
— А вы едете на Север?
— Мне, пожалуй, пора поглядеть на войну.
— Но ведь все журналисты оттуда вернулись, — заметил Пайл.
— Самое подходящее для меня время. Не нужно будет встречаться с Гренджером.
— Если мсье Фулэр уедет, надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной и с сестрой. — Она добавила с мрачноватой вежливостью: — Чтобы она не скучала.
Когда мисс Хей ушла, Пайл сказал:
— Какая милая, культурная женщина. И так хорошо говорит по-английски.
