Она рухнула, хрипя, как в агонии. Сталкер занес меч, готовясь прикончить ее, но возле него уже вырос Хок, обеими руками раскручивающий свой топор. Рыцарю пришлось отступить.
Сталкер и Хок стояли лицом к лицу, их оружие сверкало в свете ламп. Меч и топор поднимались и опускались, противники нападали и отражали нападения, не прося и не даруя пощады. Все происходило очень быстро, поединок не должен затянуться. Сталкер использовал разные хитрости и запрещенные трюки, какие только знал, но на Хока они не подействовали. Сталкер почувствовал, что устает и теряет силы. Он стал слишком часто использовать один и тот же прием, и Хоку наконец удалось разрушить его защиту и выбить меч у него из рук. Сталкер зашатался, защищаясь онемевшей рукой, и прислонился к стене, переводя дыхание.
— Твоя взяла, Хок. Десять лет назад ты не сумел бы даже подойти ко мне… Но только десять лет назад, — он перевел дыхание. — Это не моя вина, ты же знаешь. Ты и представить себе не можешь, что значит вырасти в таком доме, видеть все, что здесь творилось… Какое будущее меня ждало? Мои родные были просто отвратительны, отвратительны все без исключения, и они хотели, чтобы и я стал таким же. Остановить их я не мог, я был всего лишь ребенком, и я сбежал. Я стал героем, я помогал другим, потому что когда сам нуждался в помощи, мне было некому помочь. Но я был уже заражен, яд разложения проник в меня. Я боролся, долго боролся… Пытался купить этот дом и сжечь его дотла, чтобы он больше не притягивал меня. Это не моя вина? Не моя вина! Я не выбирал, кем мне стать.
— Я видел, что ты сделал с той девочкой в «Голове Пони», — сказал Хок. — Я скорее убил бы себя, чем сделал такое.
Сталкер кивнул, соглашаясь с ним, и продолжил:
— Я никогда не был таким смелым. До сегодняшнего дня. Я же сказал вам, что не предстану перед судом…
Он вытащил из—за голенища сапога кинжал и быстро вонзил его себе в сердце. Потом рухнул на колени, посмотрел на Хока, упал на пол и затих. Хок осторожно подошел к нему и перевернул тело. Никакой реакции. Хок попытался прощупать пульс. Адам Сталкер был мертв.
— Кончено, — прошептал Доримант.
— Да, — подтвердил Хок, устало поднимаясь на ноги. — Думаю, теперь все. Он взглянул на Фишер.
— С тобой все в порядке, девочка?
— Жить буду, — лаконично ответила Изабель, ощупывая раненую ногу.
— Он был одним из лучших, — сказал Доримант, печально глядя на тело Сталкера. — Я никогда не любил его, но всегда им восхищался. Он величайший герой Королевства. И ведь он действительно совершил те подвиги, о которых сложили легенды.
— Да, я согласен, — решил Хок. — И поэтому мы скажем, что всех убил Хайтауэр. Оборотней воспринимают однозначно. Легенда о Сталкере нужна Хейвену больше, чем правда о нем.
— Вы, наверное, правы, — согласился Доримант. — Прошлое человека уходит вместе с ним.
Дом внезапно закачался, словно оседая. Напряжение в воздухе исчезло.
— Запирающее заклятие, — сказала Фишер. — Его действие кончилось. Пойдем из этого чертова дома.
Они посмотрели на Гонта, мирно спящего в кресле.
— Вы идите, — отозвался Доримант, — а я подожду, пока он проснется. Кто—то должен же рассказать ему нашу версию. И еще… Я обещал Визаж, что присмотрю за ней. Я не хочу оставлять ее здесь одну среди чужих.
— Хорошо, — согласился Хок. — Мы ненадолго. Что вы теперь будете делать, Доримант, ведь Блекстоун мертв?
— Подумаю, — ответил Доримант. — По крайней мере, на званые обеды ходить не буду долго.
Все невесело засмеялись. Стражи вышли. Они прошли через холл к закрытой входной двери. Хок минуту колебался, потом пинком распахнул ее. Свежий ветер подул им в лицо, прогоняя ночную духоту. Солнце уже встало, и на небе собирались долгожданные тучи, в воздухе пахло дождем. Хок и Фишер некоторое время стояли на пороге, наслаждаясь утренней прохладой.
— Во всем виновата жара, — произнесла Фишер. — Она будит в людях самое худшее.
— Да, — кивнул Хок. — Но только тогда, когда есть что будить. Пойдем, девочка, пора…
Они захлопнули за собой дверь, вышли в сад и направились вниз по холму к центру города. Даже при ярком утреннем свете Хейвен — мрачный город.
