страсти, их мечты стали мрачными и грязными. И это стало началом ужаса.
Чужие обладали телепатическими способностями низкого уровня, но Устройство в башне все переменило. Их экстрасенсорика стала дикой и мощной, а мозг утратил священную неприкосновенность. Они быстро поняли, что более сильный мозг может подавить слабейший — и насильно изменить тело побежденного. До появления Великого Устройства чужие на Волке-IV были спокойным, склонным к размышлениям народом. Они долго жили и наслаждались актом творения. Но они зашли слишком далеко и потеряли все, что ценили, и в конце концов остались только чудовища, кравшиеся по улицам города.
Город пал. Его улицы заполнил гной кошмарной жизни, формы и образы которой порождало сумасшествие. И здесь они пришли к окончательному ужасу. Чужие не могли умереть. Оторванная конечность вырастала заново. Раны затягивались в считанные секунды. Чудовища рвали и пожирали друг друга, но убить их теперь было невозможно, как бы жесток ни оказался убийца.
Некоторое время город еще жил. Устройство только воздействовало на живую, одушевленную материю. Но постепенно город распался, поскольку никто не обслуживал технику. Только Великое Устройство продолжало решать свои задачи, поскольку его построили как самосохраняющееся. Оно распространило влияние на всю планету, воздействуя в разной степени на все живое. Однако затем случилось нечто непредвиденное.
Великое Устройство и чужие постоянно поддерживали двустороннюю связь, чтобы программы Устройства могли реагировать на изменения в потребностях чужих. И медленно, постепенно, безумие чужих начало сводить с ума Устройство. Его программное обеспечение стало комкаться и рваться, пытаясь удовлетворить потребности и желания чужих. Наконец оно осознало грозящую опасность и приняло единственное оставшееся спасительное решение. Устройство выключилось и погрузило город в спячку, надеясь, что будущее сможет разрешить возникшую дилемму.
Текло время. Записи не показывали, сколько прошло лет или столетий. Чужие не могли умереть, а Устройство было терпеливо. Оно ждало, потребляя для собственной подпитки лишь необходимый минимум энергии.
А потом прибыла Адская группа, и экстрасенсорика де Шанс пробудила Устройство от древней спячки. Но прошло слишком много времени, и Устройство все-таки потеряло рассудок. Может быть, слишком долго действовало на него безумие чужих. Или, может быть, просто нынешний мир слишком отличался от того, для обслуживания которого Устройство было сконструировано, и оно ни в чем не могло теперь найти смысл. Не важно. У Великого Устройства имелись собственные программы.
Оно разбудило Спящих и подняло по тревоге город, и снова начался кошмар.
Де Шанс упала на колени в судорожной тряске. Корби вытянул руку, хотел успокоить ее, но остановился, колеблясь: экстрасенса вырвало. Линдхольм смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Что-то подтягивалось все ближе к ним. Он включил силовой щит и вытащил пистолет из кобуры. Левая стена внезапно раскололась сверху донизу, сквозь нее вломилось нечто огромное и бронированное. Один из отлетевших кусков камня разбил походный фонарь де Шанс, и помещение погрузилось во мрак.
Глава 6. ОХОТА
Вечер перетекал в ночь. Хантер вел доктора Уильямса и разведчицу по улицам затаившегося города. Солнце медленно скрывалось за циклопическими башнями, зелень неба делалась темней и страшней. Чужие здания бросали непонятной формы тени, случайно освещенные окна ярко и зловеще блестели в наползающем мраке. Было страшно холодно, и продолжало холодать; Хантер дрожал, несмотря на обогревательные элементы, вшитые в форму. Он незаметно поглядывал на Кристел и Уильямса, но их, видимо, холод ничуть не беспокоил. Хантер помрачнел. Разведчики обучены переносить резкие перепады температуры, но доктор — гражданское лицо. Вероятно, действует какое-то из его усовершенствований. Хантер разделял широко распространенное предубеждение против имплантантов, которыми торгуют на черном рынке, но теперь приходилось признать, что иногда они могут оказаться очень кстати. Капитан подышал на замерзшие руки, потер их и постарался думать о теплом.
Отряд шел уже почти час, но медная башня как будто и не приблизилась. Она возвышалась впереди, долговязая и отталкивающая, намного превосходя в высоту окружающие строения. Блестящие металлические шпили выглядели окостеневшими и неровными. Громадной башня казалась уже тогда, когда отряд только начал продвигаться к ней, но лишь сейчас Хантер начал сознавать, насколько высокая и массивная это конструкция. Не в первый раз он задумался над тем, что же, черт побери, делать, когда они наконец доберутся до нее. Если доберутся.
Капитан опустил руку на рукоять дисраптера. Не сказать, чтобы он был особенно счастлив, получив пистолет разведчицы, когда потерял свой. Но приходилось признать, что ощущать под рукой оружие все- таки приятно. А если известное им про разведчиков правда хотя бы наполовину, ей к тому же, может, и вовсе не нужен пистолет. Уильямс, конечно, по-прежнему располагал и пистолетом и мечом. Логически рассуждая, ему следовало бы отдать Хантеру свой меч, поскольку капитан мог его использовать, а у доктора отсутствовал опыт работы с клинком. Но Хантер решил здесь не нажимать. Уильямс и так нервничал сверх меры. Без оружия, придающего ему смелость, доктор мог просто развалиться, невзирая на все свои бесценные усовершенствования.
— Капитан, — вдруг сказал Уильямс, — я подумал…
— Да, доктор? — вежливо ответил Хантер.
— От нашего оружия не было никакого прока против того чужого. На будущее, если нам встретится что-то подобное, почему бы не выставить переносной силовой экран?
Капитану захотелось глубоко вздохнуть, но он воздержался:
— Доктор, вам следовало заметить, что на установку экрана требуется определенное время. Не знаю, как вы, а я с трудом могу представить себе чужого, терпеливо ожидающего, пока мы выставим экран. И если даже мы успеем, прежде чем чужой до нас доберется, то что делать потом? Просто сидеть и ждать, когда он потеряет интерес и уберется прочь? Нет, доктор, едва ли ваш план применим на практике. Лучше поберечь энергетические кристаллы экрана для действительно чрезвычайной ситуации.
Он прервал свое поучение, поняв, что доктор не слушает. Уильямс нахмурился, прикусил нижнюю губу и замер на месте. Хантер и Кристел тоже остановились. Уильямс медленно осмотрел все вокруг, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то, что слышно ему одному. Прислушался и капитан, однако все казалось тихим и спокойным. Он посмотрел на разведчицу, та пожала плечами.
— Что-то приближается, — спокойно сказал Уильямс. — Я слышу. Я все равно не знаю, что это, но теперь их много.
Доктор медленно совершил полный оборот на месте, и с лица у него отхлынула кровь.
— Они повсюду вокруг. Капитан, я слышу, как что-то движется на нас со всех сторон. Самое разное что-то.
— Поточнее, — попросила Кристел. — Что именно вы слышите?
— Самые разные создания, — ответил Уильямс. Голос у него начал повышаться. — Они приближаются. Нужно уходить, пока еще есть возможность. Они идут за нами!
— Успокойтесь, — сказал Хантер. — Разведчица, вы что-нибудь слышите?
— Ничего, капитан. Но у него усиленный слух…
— Ага, — согласился Хантер.
Кристел обнажила меч:
— Капитан, думаю, нам нужно найти какое-то укрытие. Здесь мы ничем не защищены.
— Полагаю, вы правы, разведчица.
Хантер вытащил из кобуры дисраптер и быстро огляделся. Вокруг повсюду теснились здания, накрытые тенями наступающей ночи, но нигде не было видно дверей. Один из домов справа, видимо, частично разворотило взрывом. Кусок фасада отсутствовал, на его месте, как сломанные ребра, торчали клочья металлической арматуры, а на гребне небольшого булыжного завала виднелась неровная щель. Капитан устремился туда, остальные двое последовали за ним.
Взобраться наверх по битому камню и искореженному металлу оказалось несложно. Хантер
