замечательная легенда нашей семьи. Один из давних предков навеки поселился в Башне, чтобы защищать ее обитателей от любой угрозы. Вероятно, в наказание за какое-то преступление, совершенное им при жизни, о котором он сожалел, но исправить уже не мог. Легенды об этом умалчивают.
— С легендами такое часто случается, — согласился Хок. — Вы, разумеется, правы, я знал это семейное предание. А кто-нибудь видел в последнее время призрак?
— Его несколько веков никто не встречал, — ответил Джеми. — Хотя случаев прибегнуть к его помощи было предостаточно. Поэтому я опасаюсь, что он — просто легенда.
— Я верю в него, — внезапно сказала Холли. — Я каждую ночь молюсь, чтобы он пришел и спас меня. Но он не приходит.
Все с удивлением посмотрели на девушку. Впервые в ее голосе послышалась настоящая страсть и что-то еще… какое-то отчаяние и безысходность. Джеми встревоженно посмотрел на сестру, но ничего не сказал, и Холли снова замолчала. Катрина громко откашлялась.
— Вот портрет Стража, — сказала она, указывая на темную картину, висящую над камином. — Он написан незадолго до его смерти. Выглядит достаточно старым, но кто знает?..
Все посмотрели на портрет. Краски от времени потемнели, но облик рыцаря виднелся четко. Портрет изображал сурового мужчину средних лет, напряженно сидящего в огромном кресле. Кожаные боевые доспехи, обветренное лицо бороздили морщины. Весь его вид ясно говорил, что этот человек чувствовал себя гораздо лучше на лошади в разгаре битвы, чем в семейном кресле. От него исходило ощущение силы и необузданности, а седина и острый крючковатый нос придавали сходство с хищной птицей, выдрессированной человеком, но так и не смирившейся с пленом. Хок с первого взгляда понял, что Страж мог совершить немало преступлений в пылу страсти.
Внезапно дверь в зал отворилась, и вошел Гривз. Все поднялись. Дворецкий церемонно объявил о прибытии Марка и Алистера Макнейлов. Прибывшие вошли вместе, но расстояние, на котором они держались, свидетельствовало о том, что эти родственники отнюдь не испытывают приязни друг к другу. Оба вежливо поклонились Джеми.
Марк Макнейл оказался высоким стройным мужчиной с широким открытым лицом, но с холодной улыбкой. Возраст Марка приближался к тридцати, хотя из-за заметно поредевших волос он выглядел старше. Марк походил на человека, который на любой вечеринке слоняется от группы к группе, надеясь, что кто-то наконец заговорит с ним. Он твердо пожал руку Хока, а руку Изабель поцеловал с заметной неприязнью. Джеми представил его остальным гостям, как еще одного дальнего родственника из Верхнего Маркхема.
— Он почти ваш сосед, — улыбаясь, сказал Джеми. — Уверен, что вам найдется о чем поговорить.
— Замечательно, — буркнул Хок.
— Сомневаюсь, — отрезал Марк. — В Нижнем Маркхеме никогда не было чего-либо, достойного внимания.
Наступило ледяное молчание. Прежде, чем Хок сумел вспомнить, что топора при нем нет, его рука метнулась к поясу. Фишер предостерегающе положила ладонь на его локоть. Марк насмешливо улыбался, как бы удивляясь, что кто-то пытается оспорить абсолютную истину.
— Достаточно! — резко произнес Джеми. — В Башне не будет дуэлей до тех пор, пока я — Макнейл. Немедленно извинись, Марк.
— Разумеется, — согласился Марк. — Прошу прощения.
Тон извинения прозвучал, как новое оскорбление. Хок стиснул зубы, Фишер крепче сжала его локоть. Наконец он сумел взять себя в руки и повернулся поздороваться с Алистером. Марк за его спиной фыркнул и направился к ближайшему бару налить бокал вина. Вздохнув с облегчением, Фишер отпустила Хока и сделала большой глоток из своего фужера.
Алистер крепко пожал руку Хока и церемонно поцеловал Изабель. Он дружески улыбнулся новым родственникам, его улыбка немного разрядила напряженную атмосферу после выходки Марка.
— Как мило с вашей стороны совершить столь далекое путешествие. Нелегко добраться сюда из Нижнего Маркхема в это время года.
— Мы выполнили свой долг, — ответила Изабель. — А вы прибыли издалека?
— Не очень. Я из тех родственников, которых семья не любит признавать. Вырос здесь, в Башне, но семья спровадила меня на Красные Равнины еще в годы моей молодости. У меня были неприятности с одной из служанок, а потом карточные долги, с которыми не смог расплатиться… В общем, ничего особенного, но кто-то решил преподать мне урок, поэтому меня сослали. Не могу сказать, что очень жалею. Я давным-давно мог вернуться, но не видел необходимости. Отличное место — Красные Равнины. Прекрасные ландшафты, замечательная охота и постоянные стычки на границе. Там я и услышал о гибели Дункана. Чертовски грустное событие… Поэтому решил вернуться в лоно семьи и засвидетельствовать свое уважение новому главе рода Макнейлов. Спасибо, что позволил мне пожить у тебя, Джеми, не люблю я ваш Хейвен. Собачье место. С тех пор, как я был здесь в последний раз, ничего не изменилось.
Пока он говорил, Хок исподволь изучал его. Несмотря на солидный возраст (явно за пятьдесят), Алистер выглядел мускулистым и стройным, без грамма лишнего веса. Хотя костюм его сшили уже давно, но носил он его с неподражаемым достоинством, скрывающим старомодность одежды. Коротко подстриженные на военный манер волосы с проседью, крючковатый нос и пристальный взгляд явно выдавали фамильное сходство с мужчиной на портрете. Алистер заметил, что Хок переводит взгляд с него на портрет, и сухо усмехнулся.
— Есть сходство, не так ли? Вы не первый замечаете это. Не коситесь на меня. Увы, это не я.
— Не идеализируйте предка, — вмешался Марк, взглянув на портрет. — В его время солдаты были просто наемными убийцами. Хозяева направляли их в нужное место за богатой добычей, в качестве каковой годились даже женщины и дети.
— Времена были суровыми, — холодно возразил Алистер-Нижние Королевства со всех сторон окружали враги. В балладах менестрелей битвы — сплошная честь и слава. А на самом деле — это кровь и смерть сегодня, завтра и так до конца… Тебе самому следовало бы послужить в армии, Марк, может, хоть там ты бы чему-нибудь научился.
— Не уверен, — ответил Марк. Он повернулся к Джеми.
— Могу я узнать, когда наконец будет оглашено завещание? Чем скорее мы покончим со скучным ритуалом, тем лучше. Башня, несомненно, замечательное место, но у меня есть дела в Хейвене.
— Мы очень скоро огласим завещание, — спокойно ответил Джеми. — Сейчас спустятся еще два гостя, а затем накроют завтрак. Думаю, лучше поплотнее подкрепиться перед тем, как заняться делами.
— Никто не голоден, — возразил Марк.
— Говорите только за себя, — посоветовал ему Хок.
Дверь отворилась, и на пороге появился шут в блеклом костюме. О его прибытии дворецкий не сообщил. Хок решил, что этот человек не может быть не кем иным, как шутом, — иначе какая причина заставила его вырядиться подобными образом, разве что угроза смерти. Честно говоря, Хок предпочел бы смерть такому наряду. Вновь прибывший оказался пухлым круглым человечком, буквально брызжущим энергией. Его яркие глаза в мгновение обежали комнату, а кивок Джеми выражал явно что-то большее, чем просто вежливость. Человечку уже стукнуло шестьдесят, а его костюму и того больше. В самом начале одеяние сверкало всеми красками радуги, но с годами цвета поблекли, костюм покрылся пятнами и заплатами. В руках человечек держал гитару. Улыбнувшись пришедшему, Джеми снова повернулся к гостям:
— Друзья, это мой менестрель, Робби Бреннан. Он живет в нашей семье уже тридцать лет, верно, Робби? Я должен вас оставить на минуту, он пока вам что-нибудь споет. В память о моем отце, песня будет о его подвигах.
Бреннан радостно кивнул, взял несколько нестройных аккордов и затянул медленную балладу. Он спел три песни подряд, во всех прославлялись деяния Дункана Макнейла. Скроенные на один манер, баллады Робби походили друг на друга отвратительным текстом, плохой музыкой и безобразным исполнением независимо от того, говорилось ли в них о военных подвигах или любовных приключениях. Голос Бреннана напоминал царапанье ногтем по стеклу, а раздражающие срывы, случающиеся в тот
