голодной диете.
– Ого! – сказала я, усаживаясь поудобнее.
Что ж, даже если придется поднять цену, эти маффины того стоят.
Тут вернулся Дэниел. Мы с Кайли усадили его пить кофе и угостили шоколадным маффином. Он сразу оценил угощение.
– Потрясающе! И как это ему удалось?
– Вот выйдет из душа и все нам расскажет, – пообещала я. – Ну как, поговорил с Шери?
– Она не очень-то со мной откровенничала, – посетовал Дэниел. – Надо было мне сразу с ней поговорить вместо того чтобы сцены зря устраивать. Уверен, она знает, где Селима. Сама-то она неплохо держалась, когда оказалась на улице. Мне кажется, что Селима рассказала ей о своем отце. Но Шери согласилась лишь передать девчонке, что я хотел бы поговорить с ней. Тоже неплохо. Но Шери убеждена, что Селима не имеет никакого отношения к этим злосчастным конфетам. Пожалуй, придется продолжить расследование.
– Если у тебя еще остался заказчик, – заметила я. – Джулиетт считает, что все уже и так ясно.
– Ну, раз это не Селима, Джулиетт скоро поймет…
Тут раздался топот, и по ту сторону прилавка возникла полная отчаяния Джулиетт; она держала пригоршню разрезанных пополам конфет. На мой пол закапала красная смесь.
– … что мы ей еще можем пригодиться, – заключил Дэниел.
Глава десятая
Дэниел ушел с Джулиетт. Я вернулась в пекарню, чтобы дослушать лекцию профессора Джейсона «Шоколадные маффины, их физические и химические свойства». Мой ученик облачился в новенький передник и сверкал чистотой. Ему удалось даже смыть шоколад с волос.
– Раньше шоколадные маффины не получались потому, что использовали какао-порошок: тертый шоколад невозможно было растопить равномерно, к тому же он то и дело подгорал, – объяснял Джейсон. – А маффины надо печь быстро, их нельзя долго вымешивать, чтобы достичь нужной мягкости шоколада, иначе они станут жесткими.
– Согласна, – кивнула я. – Признаюсь, твои шоколадные маффины – первые съедобные из тех, что я пробовала. Продолжай.
– И тогда я вспомнил, как пеку маффины с начинкой из джема. И подумал, что если класть шоколад в середину маффина, то должно получиться что-то вроде pain chocolat, о котором вы говорили, или нечто похожее на пудинг с начинкой. Но там шоколад теряет вкус, потому что выпекается столько же, сколько пудинг или хлеб. А маффин печется всего десять минут. Я попросил Вивьен дать мне несколько образцов шоколада. Глазурь слишком быстро подгорала. Но горько-сладкий шоколад подошел в самый раз. Я приготовил шоколадный соус со сливками, чтобы придать начинке больше вкуса, а потом положил по чуть- чуть в середину каждого кекса. Начинка как раз успевала растаять, когда маффин был готов. И оставалась блестящей. И на вкус была…
– Просто отпад, – оценила Кайли.
– Превосходно. Запиши рецепт, сделай копию и спрячь оригинал в какой-нибудь сейф. Думаю, ты совершил настоящее открытие, – сказала я. Джейсон улыбнулся блаженной детской улыбкой, от которой у меня всегда екает сердце. – Когда ты станешь первоклассным пекарем и будешь купаться в лучах славы, этот рецепт будет твоим главным шедевром. Твои маффины великолепны, у них совершенно новый, необыкновенный вкус, и их не так сложно готовить. Ты додумался до того, что никому до тебя не приходило в голову. Это гениальное открытие. Настоящий шедевр. Кайли поможет тебе все правильно записать.
Тут я осеклась: из магазина донеслось чье-то покашливание. Господи! Мы совсем забыли о покупателях!
Но покупатель не торопился. Он гладил Горацио, а тот грациозно поднял свой благородный подбородок – знак величайшего расположения. Этого кота столько гладят, что просто удивительно, как он до сих пор не облысел.
У прилавка стоял ничем не примечательный мужчина средних лет. Костюм сидел на нем как-то неловко, словно он не привык носить его.
– Милый котик, – похвалил посетитель Горацио, а потом обратился ко мне: – Я Адриан, дядя Селимы. Могу я видеть Дэниела Коуэна?
– Он только что ушел. Так вы дядя Селимы? – Я невольно засомневалась: мужчина выглядел настоящим австралийцем, говорил без акцента и был, скорее, светлокожим, чем смуглым. Хотя что я знаю о турках?
– На самом деле я муж ее сестры, но Селима зовет меня дядей. Я женат на ее старшей сестре Мири. А вы партнер Дэниела?
– Да. Что-то вроде того, – подтвердила я.
В магазине, кроме нас, никого не было. Адриан сел и приготовился вести доверительную беседу.
– Послушайте, я знаю, что Селима сбежала, и знаю, почему. Ее отец придерживается весьма старомодных взглядов. Он решил выдать ее замуж, старый упрямец. Он напустился на девушку, накричал на нее, вот она и испугалась не на шутку. Селима младшая дочь, все остальные уже живут своими семьями. Моя Мири, видите, даже вышла замуж за христианина. – Он усмехнулся. – Правда, отец с тех пор с ней не разговаривает. Но мать время от времени украдкой навещает нас – посмотреть на внуков.
– Вот он и решил: пусть с Селимой все будет по его, раз другие не слушались, – заключила я.
– Да. Я не часто видел Селиму: отец никуда ее от себя не отпускал. Но Мири, моя жена, считает, что у девушки есть парень. Она говорит, женщины о таком сразу догадываются.
– Это так, – согласилась я. Адриан улыбнулся.
– Во всяком случае, если Дэниел или вы найдете Селиму, скажите ей, что она может жить у нас, и мы не станем выдавать ее отцу. Она хорошая, работящая девушка. А с матерью она может видеться, когда та приходит к нам навещать внуков. У нас есть свободная комната. На самом деле я не пойму, почему она не пришла к Мири, а отправилась к тем мерзавцам во Фрэнкстоне. Они живо доложили обо всем отцу, и тот просто взбесился. Старый идиот, – добавил Адриан миролюбиво. – Так я и узнал о Дэниеле: он оставил там свою карточку. Селима знает наш адрес, но я все же напишу его для вас.
Я подвинула ему коричневый бумажный пакет и ручку, и Адриан написал свой адрес и номер телефона.
– Звоните мне в любое время. Мири места себе не находит. Пока, котик, – попрощался он с Горацио и ушел, тяжело вздохнув на пороге.
Кайли все еще была в пекарне. Я облокотилась на прилавок и с удовлетворением осмотрела опустевшие полки. Хлеба как раз хватит для продажи к вечернему чаю, да еще для «Супов рекой» останется. Итак, я помирилась с Дэниелом, а Джейсон изобрел гениальный рецепт маффинов. Это стоит отметить.
Но я не успела решить, как это лучше сделать, потому что заметила газету, лежавшую на прилавке. Передовица возвещала о крахе еще одной компании – очередная рухнувшая пирамида. И снова главные потери понесли не богатые управляющие, которые весьма предусмотрительно успели записать огромные виллы на своих жен, а мелкие инвесторы: люди, с трудом скопившие сто тысяч австралийских долларов, потеряли все, что у них было. Пенсионные накопления, страховка на случай потери работы, даже закладная на дом – все пущено на ветер: на оплату поездок на таиландские курорты якобы с целью сбора информации и на кожаные портфели ручной работы. Все это было поставлено на кон в афере с медными рудниками в Аргентине, сулившей либо баснословные прибыли, либо полный проигрыш. Какая подлость! Всюду твердят о том, что надо строже карать за преступления, но, как правило, имеют в виду лишь те, что происходят на улице у всех на глазах, – от таких страдают единицы. А эти мерзавцы разорили и уничтожили сотни, а то и тысячи невинных простаков, но, если и попадутся, отделаются парой лет в тюрьме мягкого режима, а то и вообще выйдут сухими из воды. И преспокойно вернутся к своим женам, оберегающим их собственность.
Газетная статья вывела меня из себя – даже для среды это были слишком неприятные новости. Я пролистнула несколько страниц и прочла свой гороскоп и комиксы. Глупо досадовать на то, что не можешь изменить. И все же надо будет позвонить Джанет Уоррен. Хоть у меня и не осталось никаких ценных бумаг – все мои сбережения я вложила в пекарню; тем не менее сведения, почерпнутые из газетной передовицы, внушали мне беспокойство. В любом случае мне будет приятно повидаться с Джанет. Мне многое в ней
