дверь, но ничего не заметила. А в семь, когда солнце взошло, я все увидела. Может, она и ночью уже была. Сами знаете, у нас на Каликоу-элли с освещением туго.
– Ну ладно. Я наведу справки. Патрульные проходят здесь около трех часов ночи. Попытка поджога – это уже серьезно. Будь у преступника бензин, пожара бы не миновать.
– К счастью, у него ничего не вышло.
– Разумеется! – ухмыльнулась Лепидоптера. – Ведь ваша подруга наложила на него заклинание.
– А вы что, верите в заклинания? – вытаращив глаза, спросила я, а про себя решила, что она просто шутит.
– Чего только не бывает, – уклончиво заметила она. – Иной раз случаются престранные вещи.
– А что с наркоманами? Новые передозировки были?
– Прошлой ночью умер еще один. Его нашли на вокзале, на лестнице. Хороший парень из Саут-Ярры. Семнадцать лет.
– Какой ужас!
– Приятного мало. Однако, судя по всему, его никто не неволил. Он сделал это сам. Как и все остальные.
– А что, разве это имеет значение? – спросила я.
– Да, – кивнула она. – Еще как имеет.
Похоже, тут мы с миз Уайт расходимся во мнениях. Говорить больше было не о чем, и я, оставив булочную на Мероу, отправилась к госпоже Дред. Я постучала в дверь салона, и мне открыла сама хозяйка: черный корсет, черные колготки-сеточки, шпильки и распущенные огненно-рыжие волосы.
– Я вас слушаю, – сказала она, глядя на меня сверху вниз.
– Скажите, куда вы обращались, когда вам разрисовали краской стену? – пробормотала я, как всегда робея в ее присутствии. Будь я мазохисткой, давно бы уже валялась у нее в ногах и покрывала поцелуями ее шпильки.
Миз Дред тут же смягчилась.
– Теперь вам досталось, Коринна? Все тот же тип?
– Да. И словарный запас у него разнообразием не отличается.
– У меня тут где-то осталась их визитка. Отличная работа! Как будто ничего и не было. Пожалуйста! – Покопавшись, она извлекла карточку из высокой медной урны у двери.
– А еще он хотел поджечь лавку Мероу, – добавила я. Миз Дред выпрямилась во весь свой высоченный рост и, прищурив глаза, с угрозой произнесла:
– Если вы его вычислите, моя дорогая, я сама с ним разберусь. Лично, – добавила она и щелкнула хлыстом по своей мускулистой ляжке.
– Если бы я могла! – Вздохнув, я направилась назад в «Радости земные».
Мероу бодро торговала маффинами с яблоками и корицей, а миз Уайт с пристальным вниманием изучала триптих Босха.
– Очень интересно, – задумчиво изрекла полисменша. – А что, этот художник употреблял наркотики?
– Не знаю, – со всей прямотой призналась я. – Может, и употреблял, – добавила я, поразмыслив. – Наверное, в те времена баловались только травками.
– И грибами, – вставила свое слово Мероу. – А может, он лизал жаб?
Мы с миз Уайт переглянулись.
– Может, объяснишь подробнее, что к чему? – предложила я подруге.
– Пожалуйста. Жаба, если ее взять в руки и как следует напугать, выделяет яд, буфотоксин. Таким образом она отпугивает хищников. А камышовые жабы могут отравить собаку. На человека маленькая доза буфотоксина действует как наркотик: легкость в теле, эйфория – короче, кайф. Ну а доза побольше запросто отправит двуногого в последний путь. Вся проблема в том, что с этим ядом запросто можно переборщить, потому что грань между нормальной и смертельной дозой трудноопределима. В старые времена ведьмы использовали буфотоксин. Знаете, «возьми глаз тритона и язык лягушки» и все такое. А еще считалось, что в голове у жабы есть камень, который можно использовать как универсальное противоядие. Назывался он безоаровый камень и…
– Хватит, – остановила я Мероу. Ее рассказ натолкнул меня на мысль.
– А у вас в лавке случайно ничего из этого не продается? – спросила старший констебль Уайт.
– Конечно, нет! – возмутилась Мероу. – Можете перепробовать у меня в лавке хоть все подряд, и у вас разве что живот заболит!
– Не сомневаюсь! – пробурчала Лепидоптера. Однако, судя по виду полисменши, сомнения по поводу
Мероу у нее были. А у меня нет.
«Надо поскорее вытащить миз Уайт из булочной!» – решила я и снова завела разговор о том, как бы вычислить нашего психа. Не ссылаясь на источник, поделилась всем, что узнала от Джейсона, и дала номер телефона Лестата. Лепидоптера выразила сомнения, но обещала заняться этим, а перед уходом посоветовала Мероу смыть денатурат большим количеством воды и до конца дня не пользоваться в лавке спичками.
Значит, сегодня Мероу лавку открывать не станет: она жить не может без благовоний. Вернувшись в «Пещеру Сивиллы», она повесила на дверь табличку «закрыто», выудила Белладонну из-под стола и потащила ее в квартиру. Судя по тому, что в булочную она возвратилась без царапин, Белладонна с радостью покинула пропахшую денатуратом лавку.
Оставив Мероу в булочной, я пошла к Одиноким Стрелкам за листовками. Галли сидел за столом, и его почти не было видно из-за вороха документов. Как эта троица умудряется при таком «порядке» заниматься бизнесом, выше моего понимания. Увидев меня, Галли вскочил и опрокинул стопку бумаг.
Я принялась подбирать разлетевшиеся по комнате листки, а Галли крутился вокруг меня, умоляя не беспокоиться. Какой-то он сегодня странный! Чего это он так испугался? Неужели боится, что я найду заказ на порнофильм? Насколько я понимаю, в стопке были только чистые бланки. Может, это побочный эффект нездорового образа жизни и неправильного питания?
Я положила собранные бланки на стул, и Галли вручил мне пачку листовок. Ребята поработали на славу. Я купила большую катушку клейкой ленты и расплатилась за труды Стрелков. Галли упорно избегал смотреть мне в глаза. Да что с ним сегодня творится в самом деле? Впрочем, не моего ума это дело, у меня и так хлопот полон рот. Зато теперь появился магнитик, который, будем надеяться, притянет Шери Холлидей к отцу.
Вернувшись в булочную, я показала листовку Мероу и Госс.
– Коринна, а тебе не кажется, что здесь текста маловато? – усомнилась ворожея. – Смахивает на объявления, которые развешивают на полицейских участках.
Госс, напротив, одобрила листовку.
– Прикол! Ничего лишнего, а все, что ей нужно знать, есть! – заявила она и, по-деловому выхватив у меня из рук клейкую ленту, добавила: – Пошли расклеивать!
В центре листовки располагалась фотография, над ней крупными буквами было написано: «ШЕРИ», внизу текст: «Я тебе верю», а ниже подпись и номер телефона Холлидея.
Мероу с Госс взяли половину листовок и отправились обклеивать ими округу. Я вывесила одну в витрине магазина, а остальные оставила Дэниелу и «Супам рекой».
Остаток дня прошел как обычно. Я позвонила по телефону, что дала мне госпожа Дред, и ко мне приехали специалисты по выведению краски. Подозреваю, что ребята пользуются препаратом, который с природой не дружит (и боюсь, что тритоны теперь станут бесплодными), но краска со стены исчезла со скоростью света. В час дня вернулись Мероу с Госс. Доложили, что расклеили листовки везде, где собирается молодежь, – у кинотеатров, недорогих ресторанов и клубов. Кажется, они неплохо провели время. Я расплатилась с Госс, и девчонка ускакала с весьма довольным видом. Еще бы! Во-первых, она сегодня получила работу на целых три месяца, а во-вторых, сделала доброе дело.
Потом я занялась стиркой. А когда пришел Джейсон, отвела его в ближайший обувной магазин и купила ему пару белых поварских ботинок, новое белье, еще один рабочий костюм и две белых тенниски.
– В этом будешь работать в пекарне, хорошо? – сказала я. – Не можешь же ты бегать по плитке в
