22
Пятнадцать часов до рассвета
Конрад сидел внутри звездного зала П4 и пытался справиться с приступом кашля. От виски жгло носоглотку. Он поднял глаза на Серену. Девушка притулилась рядом, выжимая мокрые волосы вокруг побелевшего как бумага лица.
— «Джек Дэниелс»? — прохрипел он.
— Нашла в рюкзаке Йитса. — Серена протянула руку и коснулась его щеки. От тепла ее ладони вновь захотелось жить. — Смотри-ка, а тебе не холодно…
— Да здесь скоро будет как в бане. — Конрад сел прямо и тут же поморщился от резкой боли в затылке. — О-ох! А где обелиск?
— Не знаю, — пожала плечами Серена.
— Но ведь он был прямо тут…
Конрад быстро оглядел звездный зал. Ничего. Один только пустой алтарь, стоящий посреди картуша. В животе что-то дернулось, и перед глазами почему-то встала картинка с разорванным полом…
— А Йитс? Где Йитс?
— Пропал… Прямо в дырку и…
Конрад поискал глазами колодец, но и тот успел исчезнуть, оставив после себя только алтарь. «Отец мертв», — вспомнил Конрад. Его начало трясти, пульс резко подскочил.
Он взглянул ей в глаза. Серене в самом деле грустно и не по себе. Кажется. Впрочем, есть кое-что еще. Как-то странно она на него смотрит… Что-то явно случилось. Нет, он бы не взялся назвать это страхом, но в глазах у нее… Отчужденность? Между ними возникла какая-то дистанция? Постой-ка, она что, и впрямь поверила в идиотскую сказку насчет капсулы во льдах? Это ж была примитивная психологическая уловка!
— Серена, я надеюсь, ты не веришь, что меня действи…
— Кем бы ты ни был, Конрад, ты явно не числишься в приоритетных списках. Ни у Бога, ни у атлантов, ни у меня, — заявила девушка. — Тебе так и так придется умирать за свои грехи. С одним небольшим «но». На этот раз, видно, ты вслед за собой потянул и весь мир. Прямиком в ад. Вот во что я верю.
Конраду оставалось только ошалело таращить глаза. Он сглотнул.
— Тебя ничто не успокоит, да? Обязательно надо оставить за собой последнее слово?
— Ага.
И тут Конрад увидел на полу что-то блестящее. Он машинально протянул руку, чтобы пощупать… зайчик? Солнечный зайчик? Он вскинул глаза и недоуменно заморгал. Как он и подозревал, там, наверху, проходили два потайных коридора, да только сейчас они открылись, и через всю южную галерею лился солнечный свет, падая в точку, где раньше стоял обелиск.
Как прикажете понимать? Ледовая трещина над головой — она что, исчезла? Конрад обеспокоенно поежился. А что сталось с базой «Орион»? На миг проскочила пугающая мысль, что геотермальный выброс из П4 растопил лед или даже вызвал смещение земной коры, но Конрад быстро отогнал эту картинку. Случись такая катастрофа на деле, они с Сереной были бы давно мертвы.
— А сколько времени? — спросил он у Серены.
— Три пополудни, — ответила та. — В сентябре в Антарктике одинаковое количество часов света и тьмы. До заката осталось не так уж и долго.
Вытянув шею, Конрад взглядом ощупал покатые коридоры в северной и южной стенах зала. Пожалуй, если постараться, по ним можно проползти. Тем более что другого выхода нет. Хотя… Все-таки очень крутой наклон, да и лететь потом придется несколько сот метров на встречу один Бог знает с чем…
— Ладно, — наконец сказал он. — Надо поглядеть, что творится снаружи.
Она медленно кивнула, как если бы пришла к этому же выводу задолго до того, как к Конраду вернулось сознание.
— Возьми, пригодится, когда полезешь по коридору.
Девушка протягивала ему вакуумные накладки-присоски для локтей и колен.
— Где взяла?! — поразился он.
— Из рюкзака твоего отца. Похоже, этот человек был готов ко всему на свете.
Конрад непроизвольно посмотрел на стоящий посредине зала алтарь, под которым таился колодец, проглотивший отца.
— Нет, все-таки не ко всему…
Он встал, забрал у Серены присоски и направился к южной стене. Оказавшись по пути в зайчике света, посмотрел вверх, на Солнце, и замигал:
— Похоже, от бурана не осталось и следа.
— Так-то оно так… — Серена была настроена более скептически. Судя по выражению ее лица, она даже не желала знать, что происходит наверху.
— Если нас хоть кто-то разыскивает, мы должны подать им сигнал. Ракетой или факелом, — сказал он, пристраивая присоски на конечностях. — Я полезу по этому коридору. С собой потяну веревку на случай, если мы не найдем иного выхода и тебе придется лезть за мной. А ты пока что попытайся выйти на связь по рации Йитса и передай им, что здесь случилось.
Он, можно сказать, физически чувствовал взгляд Серены, пока она шарила глазами у него по лицу.
— Так, и что же случилось, Конрад?
Его потянуло сжать девушку в объятиях — если она, конечно, позволит — и пообещать, что все будет в порядке. Увы, они оба знали, что это ложь.
— Я все разведаю, — ответил он. — Честное слово.
Чем ближе подползал Конрад к вершине коридора, тем крупнее и ярче становился квадрат света над головой. Путь оказался куда труднее, чем он изначально предполагал: угол наклона и впрямь был крутым, а постоянная возня с присосками сильно замедляла движение, так что к этому моменту Конрад уже изрядно запыхался. Он уцепился пальцами за наружный край и подставил голову ветру и свежему, холодному воздуху.
Яркий свет на мгновение ослепил глаза, Конрад энергично заморгал и секунд пять ждал, пока зрение не привыкнет. Потому что привыкать было к чему.
Под ним, на глубине одной мили, простирались руины древнего города. Храмовые стены, разломанные зиккураты и опрокинутые обелиски валялись ненужными игрушками посреди останков тропического рая. Он заметил серию из концентрических кругов, по всей видимости, каналов, расходившихся от основания пирамидального комплекса, который — пришел Конрад к выводу — являлся центром города. Хорошо развитого, чуть ли не инопланетного мегаполиса, доселе прятавшегося под двумя милями льда.
На протяжении двенадцати тысяч лет.
Конрад прикрыл глаза рукой. Когда-то подледная, а ныне открытая невооруженному глазу местность простиралась от пирамиды на расстояние порядка шести миль. Настоящий тропический остров в море льда. Вдали проглядывались очертания Трансантарктического хребта.
Воздух был таким свежим, что чуть ли не скрипел на зубах; откуда-то доносился гул водопада. Великолепие открывшейся Конраду картины смело прочь все его прежние страхи, сомнения и мелкие амбиции. Но, рассматривая свой новый мир, он никак не мог отделаться от вопроса: а что же случилось со старым?
