ситуацию с другой стороны рассматривал. Когда бандиты поймут, что заложник им не нужен и никак он их бандитскую участь облегчить не сможет, – убьют они бедного Гришку, а труп спрячут так надежно, что и с помощью экстрасенсов его потом не найти. Ну а уж если Сабадаев до приезда милиции успеет исчезнуть…
– Надо брать Сабадаева, – сказал я Оглоедову. – Пока он не смылся. А представить дело нам надо так, будто мы всех его бандитов повязали. Надо дать ему понять, что заложников у них больше нет и сопротивление бесполезно. Я к нему выйду. Значит, я уже не заложник. И еще Муханов нам нужен.
– Где же его искать? – вздохнул Оглоедов.
– Искать не надо. Мы его сейчас не найдем ни за какие коврижки. Мы второго Муханова возьмем. Брата его.
– Правильно, – пробормотал Оглоедов, потрясенный простотой решения. – Вот только везти его сюда долго. Он ведь далеко.
– Вертолет! – рубанул я ладонью воздух.
– Кто же нам ночью даст вертолет?
– Я не знаю, – признался я. – Я в эти вопросы никогда не лезу. У нас на этот случай Демин есть.
– Пьян! – коротко напомнил мне Оглоедов.
– Знаешь, – проникновенно сказал я Оглоедову. – Я страшно ругаюсь с Деминым, когда он делами занимается под градусом. Месяц назад даже премии его лишил за это дело, но если между нами – это для острастки только. На самом деле Демину все равно, в каком состоянии работать. Трезвый он или пьяный – никакой разницы. На автопилоте все делает.
Через пять минут мы растолкали спящего Демина. Он пьяно храпел и никак не хотел просыпаться. Я выволок его из машины, поставил вертикально и хорошенько встряхнул. Илья открыл глаза и посмотрел на меня невидяще.
– Илья! Нам срочно нужен Паша Муханов! – поставил я задачу. – Поэтому ищи вертолет и давай этого Муханова сюда!
Взгляд Демина из стеклянного превратился в осмысленный, и Илья сказал будничным голосом, словно речь шла о покупке хлеба в близлежащей булочной:
– Муханова? Вертолетом доставить? Щас сделаем!
– И комплект милицейской формы, – вспомнил я. – Очень большого размера.
Демин любит выпить. Демин хамоват. Демин приворовывает. И все равно я ему все прощаю. Потому что я без него – как без рук. Его не раз пытались переманить. Толковый администратор, чтоб вы знали, – большая редкость. Вот тех, кто хотел бы воровать побольше, а делать поменьше, – таких пруд пруди. А организовывать все в лучшем виде и при этом не зарываться – подобное под силу единицам. Вы можете среди ночи по одному-единственному телефонному звонку организовать вылет вертолета? Если да – тогда звоните к нам на передачу, вам с вашими талантами место в административной группе. Пойдете к Демину заместителем.
Вертолет прилетел ближе к утру. Он приземлился на дальнем поле километрах в двадцати от злосчастного пансионата. Мы его уже ждали. Открылась дверь, и из вертолетного нутра прямо в руки Оглоедову вывалился сонный и ничего не понимающий Паша Муханов. Увидев меня, Паша округлил глаза и забормотал:
– Колодин! Евгений Иванович! А я ж не знал! Мне не объяснили! Я спал! За мной приехали! Я полетел!
– Я тебе потом все объясню, – пообещал я. – Главное – ни о чем не спрашивай и делай все, что скажут! Задача ясна?
– Ага! – сказал Паша и подобрал животик. – Ясна!
Этим же вертолетом доставили милицейскую форму. Размера она действительно была очень даже не маленького, но для Оглоедова все же оказалась тесновата. Оглоедов попытался напялить ее на себя – попытка не удалась.
– Надевай! – заорал я на Оглоедова. Будто он был виноват в том, что вырос таким большим. – Как хочешь натягивай! Но чтобы через минуту передо мной стоял милиционер!
Я развернулся и пошел прочь. Когда через пару минут передо мной предстал Оглоедов, я чуть в обморок не упал. Он, наверное, очень старался мое приказание выполнять и форму на себя напялил, но какой ценой! Швы расползлись. Не милиционер, а бомж.
– Скотч! – потребовал я. – Обмотайте этого клоуна липкой лентой!
Пилот вертолета и Паша Муханов споро выполнили требуемое. Когда они завершили реставрацию оглоедовского наряда, к месту событий прибыл Демин. Если бы Илья был трезв, он бы смог оценить увиденное сразу. А так ему еще пришлось определяться – не привиделся ли ему сей кошмар с пьяных глаз. Он долго всматривался, потом понял, что увиденное действительно имеет место быть, страшно расстроился и сказал мне, страдая:
– Женька! Не чуди! Вас же расколют в два счета! И поубивают к чертовой матери!
– Не расколют! – огрызнулся я.
– Женька! Не чуди! – объявил Демин с решимостью пьяного человека, который уж если упрется – его уже не сдвинуть.
– Хорошо, я тебе покажу, – сказал я. – Оглоедов! Иди сюда! Встань вот так! Нет, чтобы прямой свет на тебя не падал! Ну что, теперь ты этот чертов скотч видишь? – спросил я у Демина.
Не видел Демин скотча. В призрачном сумраке зарождающегося утра перед нами стоял верзила- милиционер. Тускло отсвечивали звездочки на погонах да кокарда на милицейской фуражке. И когда Демин уже открыл было рот, чтобы оценить увиденное, милиционер протянул руку и сказал требовательно:
– Документики ваши, уважаемый!
И Демин дрогнул. Месяц назад он, будучи сильно в подпитии, на своем автомобиле въехал в летнее кафе, только чудом никого не покалечив, но уничтожив зонтов и столиков на немалую сумму. Ему бы замять скандал по-тихому, но он был сильно пьян и потому стал качать права, причем не успокоился даже тогда, когда прибыл милицейский наряд. И дубинки милицейской он в тот раз отведал. И вот сейчас что-то такое ему, видимо, вспомнилось.
– Похоже, – осторожно признал он. – Очень похоже!
Пансионат был безжизненно тих, но в нескольких окнах второго этажа, как и прежде, горел свет. Я осторожно приблизился к двери и потянул за дверную ручку. Заперто.
– Давайте я, Евгений Иванович! – шепнул Оглоедов.
Он бы выбил эту дверь в два счета, конечно. Но слишком много шума.
– Не надо, – ответил я и жестом увлек своих спутников за собой.
Мы переместились к тыльной стороне здания. Здесь не было светящихся окон, что создавало иллюзию относительной безопасности.
– Открывай окно! – скомандовал я Оглоедову. – Что-нибудь железное у тебя есть?
– Нож!
Оглоедов приблизился к окну и принялся курочить деревянную раму ножом. Нож имел внушительные размеры и очень органично смотрелся в оглоедовских огромных ладонях. Старое рассохшееся дерево капитулировало быстро. Оглоедов толкнул створки. Путь в здание был открыт. Я шагнул в направлении окна, но был остановлен коротким и властным:
– Стоять!
Я не видел человека в пугающе черном провале окна, но по голосу догадался – Сабадаев.
То ли он услышал производимый Оглоедовым шум, то ли случайно оказался где-то поблизости – но мы были раскрыты и потеряли фактор внезапности. Нам оставалось одно из двух: или спасаться бегством, или идти напролом.
– Господин Сабадаев! – громко и внятно произнес я. – Это я, Евгений Колодин. Ставлю вас в известность, что ваш сообщник, которому вы поручили опекать меня, арестован и уже дает показания.
– Кто же его арестовал? Вы? – спросил насмешливо Сабадаев из темноты.
Я по-прежнему его не видел.
– Зачем же я? – пожал я плечами. – На то у нас милиция есть.
– Откуда же ей тут взяться, родной? – не поверил Сабадаев в столь впечатляющую оперативность
