– И ты видела немцев?
– Нет, я видела наших. Я думаю, что наших. Зеленая такая форма. Как по телику показывают.
У атеиста с верующими точек соприкосновения немного. Два разных мира. И понять им тяжело друг друга. Практически невозможно. Потому что в одном мире знают, что бог есть, в другом – что его точно нет. Попробуй тут договорись.
– Призраков не бывает, – сказал Хмель.
Вряд ли он ее сможет убедить. Для себя, наверное, сказал.
– Пойдем, – предложила Маша.
– Куда?
– Пойдем, пойдем, – поманила девушка и двинулась в лес, но остановилась и спросила: – У тебя фонарь есть?
Фонарь был в машине.
– Есть, – сказал Хмель.
– Возьми с собой.
Они не так уж далеко отошли от дома. Сначала идти было легко, а потом кочки начались, и Хмель упал.
– Осторожно надо, – запоздало сообщила Маша. – Сюда свети.
Хмель подошел, посветил Маше под ноги. На сырой земле отпечатался след подошвы. Не очень свежий, но вполне отчетливый.
– Это что? – спросил Хмель.
– Это они, – шепотом ответила Маша.
– Кто?
– Те, кто живет на болотах. Они сюда приходят.
– Зачем?
– Я не знаю. Подглядывают.
– Это люди, – попытался Хмель заглушить вновь проснувшийся в нем страх.
– Какие люди? Это военная какая-то обувь.
Хмель непроизвольно глянул на свои ботинки. Маша его взгляд перехватила.
– Ни у кого здесь нет таких сапог, – сказала она. – И в прошлый раз тоже не было.
Присматривалась, значит. Эксперимент не подтвердил догадки.
– Когда ты этот след нашла? – спросил Хмель.
– На прошлой неделе. Это не я. Это Малыш.
– Какой малыш?
– Пес наш. Днем лаял, но мы его в сарае запираем. А когда выпустили, он сюда побежал. Я за ним пришла. И увидела.
– И след был свежий?
– Да. Того дня. Малыш почуял. И они ушли.
Хмель повернул фонарь, пытаясь отыскать и другие следы, и испугался, увидев россыпь черепов. Он дара речи лишился. Стоял и смотрел, потрясенный.
– Дед, если где находит кости, хоронит их, – сказала Маша. – Он говорит, что надо хоронить, чтобы они здесь не ходили. Это те, что он еще не успел. Самое последнее, что из леса принес.
И только теперь до Хмеля дошло, что за странные кочки вокруг. Могилы это. Здесь неприкаянных солдат захоронена тьма-тьмущая.
– Твой дед – он с этими? – спросил Хмель.
– С какими? – не поняла Маша.
– Он с Серегой и Виталиком заодно? Почему они у вас останавливаются перед игрой? Договорились с твоим дедом?
– Да. Тут больше негде, никого вокруг.
– Деньги платят деду?
– Платят.
На деда нет надежды. Хотя попробовать бы…
– Дед мне поможет в случае чего? – спросил Хмель.
– В случае чего?
– Если я завтра откажусь играть. А эти меня заставлять будут.
– Я не знаю, – замялась Маша.
Хмель вздохнул.
– Ты ему не глянулся, – сказала Маша.
– Деду?
– Да.
– Почему?
– Он говорит, что ты пропойца.
– Чья бы корова мычала! – сказал Хмель.
– Тебе не надо это делать, – произнесла Маша тихо.
– Водку пить?
– Я не про водку, – покачала головой. – Ты не ходи в лес. Пропадешь.
– Да я в эту всю фигню не верю! – отмахнулся Хмель.
– Ты просто первый раз здесь. А так подумай: почему никто тут жить не хочет? Дурная слава потому что.
– Дед твой живет, – напомнил Хмель. – И ничего.
– Он их хоронит, – сказала Маша тихим голосом. – Потому, может быть, они его не трогают.
С приближением рассвета Хмель осмелел. Ночью было тошно, по черному лесу бродили призрачные существа – то ли клочья тумана, то ли деревья в том тумане можно было за призраков принять, и только под утро вся эта чертовщина рассосалась и Хмель немного успокоился, хотя и было мерзко. То ли от утренней сырости, то ли от пережитых страхов Хмель ощущал озноб, дрожь пробегала по нему волнами. Но он уже решился на побег. Главное – добраться до трассы. Там он машину бросит и дальше поедет на попутках. А «УАЗ» пацаны найдут, никто его потом в угоне обвинять не будет. И вообще никто ему претензий не предъявит. Не найдут его в Москве. Даже если очень захотят. Как его вычислишь? Он к Жоре пришел по рекомендации Ильи. Что о нем знает Илья? Где Хмель живет – не знает. Работа? Знает, что агентство рекламное. Какое? Где? Тут никаких концов. Да Хмель уже там и не работает. Все шито-крыто. Ну, нельзя будет в спортбаре появляться больше. Жаль, конечно, там прикольно и как завсегдатаю порой спиртное отпускали в кредит – но это Хмель как-нибудь переживет. Башка своя дороже.
Ключ был в замке зажигания. Хмель завел машину. В предрассветной тишине шум двигателя казался оглушительным ревом. Хмель включил фары и рванул с места. Он ожидал погони и хотел уехать как можно дальше от хутора, чтобы иметь фору по времени. На залитой водой дороге машина стала рыскать, и в какой-то момент Хмель едва не врезался в дерево. Это заставило его вспомнить об осторожности. Без машины ему придется туго. Пешком он будет выбираться из этой глухомани до следующей ночи.
Машина ухнула в очередную яму, подняв фонтаны грязной жижи. Лобовое стекло заливало водой. Хмель включил дворники. Скорость он не сбрасывал. Свет фар метался вверх – вниз, вправо – влево, потому что машина вела себя, как необъезженный жеребец. В следующей глубокой яме «УАЗ» развернуло, и Хмель остановился. Лес вокруг был черным и безжизненным. Погони не было. Хмель заглушил двигатель, распахнул дверь и долго вслушивался. Тишина. Никто за ним не гнался. Но он не успокоился и, когда поехал дальше, по-прежнему спешил, потому что лес казался ему враждебным, и он хотел отсюда выбраться как можно скорее.
Дорога вела его. Кое-где встречались ответвления, но Хмель выбирал ту, которую считал главной, рассудив, что к трассе его выведет самая наезженная, по которой видно, что пользуются ею чаще, чем другими.
Он заподозрил неладное, когда наткнулся на поваленное дерево. Дерево лежало поперек дороги, и
