полностью, а ознакомился с подготовленным специально для Христича обзором, в котором собранный материал был сжат до десяти машинописных страниц. Итак: общая атмосфера в коллективе характеризуется экспертами как нервозная, все без исключения сотрудники верят, что Базылев жив, но никто не видел шефа после покушения. При упоминании о Базылеве все ссылки делаются на Молотова: «Молотов сказал… Молотов после разговора с шефом объявил… Молотов передаст Базылеву…» Черта с два он что-то передаст Базылеву! Он с ним не встречается! Потому что повсюду, куда бы он ни направился, за ним следует «хвост». И этот «хвост» еще ни разу не обнаружил присутствия Базылева.
Корнеев открыл одну из папок и принялся задумчиво и бесцельно перекладывать бумаги. Иногда взгляд выхватывал отдельные слова или целые фразы из чужих разговоров: «Я вчера была у родителей, так они, представляешь…», «Вот по этой сделке ты мне бумаги подготовь прямо сейчас…», «Алло! Алма-Ата? Это Свиридов, «Росэкспорт», Москва. А, надо Алматы говорить? Ну я же не знал…», «Танька, ты чудо! Когда я получу зарплату…», «Лида, зайди к Молотову! Он тебя уже десять минут ищет…»
Зачем ищет, интересно? Корнеев нашел нужную папку, на обложке крупными буквами: «Молотов. Рабочий кабинет». Это были записи с «жучка», установленного в молотовском кабинете. Так, третье число, вот оно. Корнеев торопливо перебрал бумаги. «Лида, я хотел бы с вами поговорить…» – «Я слушаю, Александр Тихонович». Это Лида уже в кабинете. «Вы сделали то, о чем я вас просил?» – «Да, Александр Тихонович». – «Хорошо, минуточку…»
Корнеев перевернул лист. На следующем листе продолжения разговора не оказалось, хотя нумерация листов была верная. Корнеев просмотрел распечатки всех разговоров за третье число, но того, что ему требовалось, не обнаружил. Немало этим удивленный, он нажал кнопку, вызывая дежурного техника.
– Пленки с записями разговоров сохранены?
– Так точно!
Иначе и быть не могло, конечно. Корнеев порядки знал.
– Подготовьте мне записи разговоров в кабинете Молотова за третье число.
Через пять минут техник заглянул в комнату и сообщил, что все готово. Корнеев надел наушники. Разговоры были записаны один за другим, без пауз. Вот начался тот самый: «Лида, я хотел бы с вами поговорить». Слышно, как что-то стукнуло. Будто кто-то поставил на стол стакан. «Я слушаю, Александр Тихонович». Судя по говору, молодая женщина. Что-то жужжит. То ли кондиционер, то ли вентилятор работает. «Вы сделали то, о чем я вас просил?» – «Да, Александр Тихонович». Слышен звук, словно что-то передвигают по полу. «Хорошо, минуточку». Это голос Молотова. Сразу после этих слов – шаги. Сначала тяжелые, мужские, потом уже и женские каблучки застучали. Пауза. И вдруг голос Молотова: «Я в Минфин. Буду после обеда». Щелчок. Неестественный женский голос, по-видимому, из селектора: «Хорошо, Александр Тихонович, я записала». Это уже не Лидин голос, Корнеев готов был поспорить. Он поспешно отмотал пленку назад и еще раз прослушал разговор, у которого явно не хватало окончания.
– Здесь не все, – сказал он с сомнением технику.
– Не может быть! – оскорбился тот.
– Я же вижу – другой разговор начался. А предыдущий просто оборван.
– Следующий разговор начался потому, что разговоры писались без пауз. Особенность записывающей техники – если в разговоре пауза превышает тридцать секунд, запись прерывается, пленка немного отматывается назад. Как только произносится следующее слово – запись пошла. Датчик реагирует на человеческую речь.
– Пленку экономите, – догадался Корнеев.
– Лишнего-то не дают, – подтвердил догадку техник.
– А разговор прошляпили.
– А его не было.
Корнеев прокрутил запись.
– Значит, не говорили больше ничего, – спокойно сказал техник. – Или вышли из кабинета.
– Куда они вышли? – с досадой бросил Корнеев и распахнул папку с надписью: «Приемная Молотова». – Я все записи за третье число просмотрел – Молотов с этой самой Лидой в приемную не выходил.
– А может, он с ней в комнату отдыха удалился?
– В какую комнату отдыха? – нахмурился Корнеев.
– У него за кабинетом есть комнатушка небольшая. Вы разве не смотрели план здания? Там мы «жучка» не заложили.
– Почему? – быстро спросил Корнеев.
– У него там замок стоит хитрый, кодовый. Ребята не справились.
– Так снаружи пишите! – сказал Корнеев с досадой.
– Снаружи невозможно. Окон нет, комната глухая. Попробовали сверху, со второго этажа, сверлиться, сделать закладочку, не получилось, сверло не выдерживает, перекрытие там какое-то особенное.
И тогда Корнеев все понял.
– «Комната отдыха»! – передразнил он техника и невесело засмеялся. – Дурья твоя башка! Да это же у Молотова настоящий «глухарь», комната для переговоров! Защита по третьему классу! Видеосъемка и прослушивание невозможны!
Вот почему в материалах прослушивания не было ничего интересного. Все важное происходило там, в комнате, которую техник назвал «комнатой отдыха». Молотов вызывал к себе сотрудников и уединялся с ними под защиту надежных глухих стен. Недаром оружием и спецсредствами всю жизнь торговал, знает толк в этих вещах. Все дела Молотов выполнял не сам, а через доверенных лиц. Если отследить, кого он вызывал в свой лабиринт и препровождал в «комнату отдыха», можно установить круг лиц, которых надо разрабатывать.
Корнеев просидел над бумагами до глубокой ночи. Результаты поисков не очень-то обнадеживали – в составленном им списке было более двух десятков фамилий. Это много. Даже слишком много. Так наверняка скажет Христич, когда Корнеев придет к нему с планом дальнейших поисков.
Глава 24
– Это очень много, – сказал Христич.
Что Корнеев всегда ценил в своем шефе, так это предсказуемость.
– Двадцать два человека! Ты сошел с ума! Их невозможно отследить!
– Их надо отследить, – сказал Корнеев, сделав особый упор на слово «надо».
– Ты сошел с ума! – повторил полковник. – Двадцать два человека! Если работать с каждым по- настоящему, то это две смены. Двое наших на каждого – получается сорок четыре. Это только «топтунов»! Плюс технические службы. Плюс служба прикрытия. Это невозможно, Вадим! У меня нет столько людей.
– Но ненадолго же! – угрюмо сказал Корнеев. – Если Базылев жив, в чем лично я сомневаюсь, то он обнаружится в первые же дни.
– Я не могу отвлекать столько людей! У меня работа, сроки поджимают! На Базылеве свет клином не сошелся!
Корнеев помрачнел еще больше. Христич дал ему понять, что готовятся новые акции. Он, Корнеев, не в курсе. Задвинули. Это называется – отставка.
Поиски Базылева – его последний шанс. Найдет – тогда простят, быть может. Не получится – конец всему. Так определил для себя Корнеев.
– Насчет этой секретной комнаты ты хорошую мысль подкинул, – подсластил пилюлю Христич. – Но дальше, брат, ты не в ту степь двинул. Так эти дела не делаются.
– А как они делаются? – стал уже дерзить Корнеев.
– Ты предлагаешь распылить силы, – пояснил Христич. – Вот этой шушерой думаешь заниматься, – кивнул на принесенный Корнеевым список. – А на войне знаешь куда в первую очередь целят? В органы управления. Разгромили штаб – и в боевых порядках начнется хаос. Это уже не армия. Ты понял?
Корнеев почти понял. Еще немного, и высказал бы догадку вслух. Но полковник его опередил:
– Если выдернуть главное звено из цепи «Росэкспорта», там все сразу рассыплется, Вадим. Мы срубили одну голову, а их на поверку оказалось две, так что одна цела осталась.
Христич перегнулся к собеседнику через стол и закончил свою речь. Не приказом и не предложением. Просьбой. Именно как просьба это и прозвучало:
