надо прихватить. И лейку. Теперь бегом! Живо!
И тут вдруг раздаётся мамин голос:
— Куда это ты собрался, Эльвис?
— Я просто погулять…
— Нет, нет! Никуда ты сейчас не пойдёшь! Не хочешь в школу ходить, значит, и гулять тебе тоже нельзя!
Она поймала его уже в дверях.
— Ну что только за причёска у тебя? — сказала мама. — Ни дать ни взять — веник! Разве можно разгуливать в таком виде? Сейчас я тебя подстригу!
Мама ведёт Эльвиса на кухню и начинает приготовления к стрижке. Хуже стрижки нет ничего! Он-то воображал, будто мама сегодня кроткая! А она сердитая, как никогда раньше!
Мама сажает Эльвиса на стул, накидывает ему на плечи большое полотенце. Потом начинает стричь. Эльвис старается сидеть смирно и не шевелиться, «потому что тогда дело пойдёт гораздо быстрее», как говорит мама. На лицо его падают волоски, они колются, но он терпит. Ему надо скорее бежать в школу — сажать во дворе тюльпаны, надо поспеть до конца уроков.
Ножницы позвякивают — стригут и стригут.
— Эх, что-то линии никакой не выходит!
Мама берёт Эльвиса за подбородок, поворачивает его голову в разные стороны и недовольно оглядывает его.
— Всё в порядке! — говорит Эльвис.
— Нет, погоди! Попробую другую стрижку!
Мама ставит очередную пластинку Настоящего ЭЛЬВИСА, а на кухонный столик кладёт конверт с портретом певца. И снова берётся за ножницы.
— Знаешь, я хочу тебе сделать такую же восхитительную чёлку, как у него, — говорит мама и показывает ножницами на портрет Настоящего.
Эльвис в испуге вскакивает со стула. Нет, не надо ему чёлки, как у того дяденьки! Он не хочет походить на него.
— Сиди смирно! — ловит его мама и снова усаживает на место. — Я не пущу тебя гулять, пока не сделаю всё, как надо, понял?
Эльвис снова берёт себя в руки. У него нет выбора. Но внутри у него всё так и кипит, а в голове копошатся мелкие, недобрые мыслишки.
Мама говорит:
— Ты должен радоваться, что я вожусь с твоей причёской. У Настоящего Эльвиса ведь такие великолепные волосы. Что, если и у тебя получится такая же красивая стрижка? Вот будет замечательно, не так ли?
Эльвис не отвечает. Недобрые мыслишки лучше держать при себе. Но стрижка под Настоящего Эльвиса длится очень долго, волоски сыплются ему в глаза, так что всё равно дело кончается ссорой…
Он вскочил так резко, что кухонный стул рухнул на пол. Мама, понятное дело, рассердилась, но сказала, что чёлка готова. Лучше, во всяком случае, нельзя сделать с его невозможными волосами, которые всегда просто торчат в разные стороны.
Эльвис взял лопату и лейку.
— Ну, я пошёл, — кивнул он маме.
Но не тут-то было.
Никуда он не пойдёт, сказала мама. Ни в коем случае. Он этого не заслужил. Нисколечко!
Эльвис растерялся. Так ведь мама же сказала… Как только она сделает всё, «как надо», и подстрижёт ему чёлку…
— Может, и сказала. Значит, теперь передумала. И перестань спорить! А не то сейчас уложу в кровать, понял?
Эльвис во все глаза глядит на маму. И правда, сегодня она ещё грознее обычного. И с Сессан не такая, как всегда. Она даже ни разу не погладила собачонку.
Что такое стряслось с мамой? Она разговаривает не так, как всегда, а коротко и сурово. Не укоряет сына подолгу, как раньше. И с телефонными подругами тоже не судачит. Недавно кто-то позвонил по телефону, мама извинилась и объяснила: ей некогда. И сама она тоже никому не звонит.
Да, мама сегодня не такая, как всегда.
Эльвис поставил лопату и лейку в угол. А сам уселся в кухне на стул и задумался.
Ножницы остались лежать на кухонном столике.
Чуть погодя Эльвис взял ножницы, пошёл в ванную комнату и там совсем остриг себе чёлку. Он сделал это в один миг. Секунда — и нет чёлки.
Тут, понятное дело, опять поднялся шум. Мама ещё пуще принялась распекать Эльвиса, и он страх как устал от этого. Обычно мама первая уставала браниться, но сегодня всё по-другому. Маму не узнать. Сегодня она сердитая с самого утра. Уж она покажет Эльвису, кто в доме хозяин, говорит она.
Мама выпустила Эльвиса на улицу, только когда с работы вернулся папа. Папа забыл купить вечернюю газету, и Эльвиса послали за ней.
7
Мама больше не заговаривает о школе.
Эльвису теперь всё равно нельзя туда ходить, сказала она, из-за чёлки, которую он отрезал. У него теперь голова на метлу похожа, стыдно показаться на люди.
Как жаль, что раньше Эльвис этого не знал! Выходит, достаточно состричь чёлку, чтобы избавиться от школы! Вот как это просто, оказывается!
Правда, дедушка и Петер оба твердят, что школа — одно дело, а чёлка — совсем другое. В школу можно пойти и без чёлки. Легко им говорить!
Эльвис не может пойти в школу без чёлки. Потому что всё за него решает мама. А она говорит, что у Эльвиса неприличный вид.
Мама ходила советоваться к школьному психологу, и Эльвис тоже с ней ходил, хотя сам он с психологом не говорил и не прислушивался к его разговору с мамой.
Потом мама объяснила Эльвису: оказывается, тётя-психолог сказала, что ему не надо ходить в школу.
— Да, хорошо ты о себе позаботился, — сказала мама. — Теперь тебе уже нельзя ходить в школу! Тебя не хотят туда пускать!
Опять маме придётся с ним возиться. Но пусть Эльвис не воображает, что она станет его баловать. Отныне его ждёт совсем другая музыка.
— Ты скоро это заметишь! Тебе должно быть стыдно! Да уж где тебе — ты же ровным счётом ничего не понимаешь!
Зато маме ужасно стыдно за него, говорит она. Подумать только, ей пришлось пойти к школьному психологу, так, словно у неё ребёнок ненормальный… Позор, да и только!
Уж сколько попрёков пришлось выслушать Эльвису!
Можно подумать, будто Эльвису всё нипочём, но на самом деле это не так.
Вся эта затея со школьным психологом ему не по душе. Причём здесь психолог?
Когда он был у этой тётеньки с мамой, она показалась ему совсем немногословной, больше говорила мама. По крайней мере, так ему тогда показалось…
Очень как-то сложно всё получается.
Гулять его отпускают, хоть это-то хорошо.
А вот со школой всё вышло наоборот…
