бабками, — и вот тебе, пожалуйста, денежки вполне законные. Нет, конечно, с них еще надо заплатить налог, но все лучше, чем объяснять федералам, откуда у тебя вдруг появились чемоданы с наличными. За один день Педро удавалось отмывать таким образом до десяти тысяч долларов. Он был «мухой», вечно крутился у беговых дорожек, как вьются и крутятся слепни вокруг лошадиного зада.
— Угадал три номера во втором забеге, — сказал ему Юрий. — Две тысячи двести баксов.
Педро мыл руки над раковиной. И заговорил с отражением Юрия в зеркале.
— Даю две штуки баксов.
— За вычетом комиссионных?
— Само собой. И все равно ты в прибыли. Если отнесешь этот самый билетик кассиру, заплатишь шестьсот долларов подоходного налога. Продашь его мне, быстренько получишь сразу две штуки чистеньких всего за две сотни долларов.
— Вот что я скажу тебе, Педро. Всякий раз, когда я проделывал это прежде, билет шел по номиналу. За билет, выигравший две двести, получал от «мухи» ровно две штуки двести баксов.
— Должно быть, ты давненько ничего не выигрывал. Я работаю здесь вот уже два месяца, и именно по этой схеме.
— Неужто?
— Да.
— И как идет бизнес?
— Просто отлично.
— И что твой босс говорит на эту тему?
— А вот это не твоего ума дело.
— Думаю, он очень удивится, узнав, что ты с каждой сделки оставляешь себе десять процентов комиссионных.
— Это тебя не касается. Так будешь продавать билет или нет?
Юрий ухватил Педро за шиворот и изо всей силы стукнул головой о раковину. На белом фаянсе расплылось алое пятно. Педро взвыл и рухнул на пол — лицо окровавленное, из-под верхней губы торчит осколок сломанного зуба.
— Какого… черта? — задыхаясь, пробормотал он.
Юрий ухватил его за волосы и заглянул прямо в глаза.
— Два месяца, говоришь? За пятьдесят дней скачек успевал наваривать за день по штуке баксов! У тебя два дня, приятель. На третий — ты подносишь своему боссу пятьдесят штук на блюдечке с золотой каемочкой. Смоешься — найду, тогда потеряешь не только зубы.
Дверь в туалет отворилась. Вошли двое мужчин и замерли увидев кровь в раковине и распростертого на полу Педро.
Юрий прошел мимо них к выходу, бросив на ходу:
— Все в порядке. Парень поскользнулся.
Притворил за собой дверь и спокойно зашагал к холлу, расположенному под трибунами. Группа проигравших наблюдала по телевизору повтор третьего забега. Те, кому повезло, выстроились в очередь у кассы. У другого окошка толпились желающие делать ставки на следующий забег. Юрий купил мороженое и возвратился в ложу у линии финиша. Место у него было очень удобное, под навесом, но на открытом воздухе: отсюда прекрасно просматривались выходящие из-за поворота последние девятьсот пятьдесят два фута беговой дорожки.
Владимир сидел рядом.
— Ну что? Все «мухи» под контролем?
— Все.
— Наверное, стоит дать тебе прозвище Пожиратель «мух».
— Только попробуй. Раздавлю, как таракана.
На дорожке гарцевали лошади с лоснящимися коричневыми боками. Черное табло показывало, что до начала следующего забега остается пять минут.
— Вчера была интересная встреча. Приятель одной моей знакомой из центра по переливанию крови сказал, что может отмыть нам пятьдесят миллионов долларов через виатикальных инвесторов.
— Как?
— Будто у него есть связи в хосписах, где лежат больные СПИДом.
— Опять этот гребаный СПИД! Именно из-за него мы вляпались в дерьмо. Все эти придурки вроде бы должны были сдохнуть через два года. А там их начинают поить разной дрянью вроде АЗТ, и они живут вечно.
— Ну, не вечно. Кому как не нам с тобой знать, что слабая иммунная система предоставляет немало возможностей ускорить этот процесс. Кстати, как прошла встреча в Парагвае?
— Вправил им мозги, но толку от этого все равно ноль.
— Это почему?
— На Брайтон-Бич аннулировали наш контракт.
Запела труба: участников забега призывали к старту.
— Что?!
— Больше денег не будет. Ни пятидесяти миллионов, ни пятидесяти центов.
— Но почему?
— Причин они не объясняли. Думаю, из-за того, что к вирусу «Западный Нил» оказалось приковано внимание Центра по контролю за инфекционными заболеваниями. Вот они и занервничали.
— С чего бы им нервничать?
— Да с того, что в Штатах зарегистрированы лишь единичные случаи заражения этим вирусом. И все будет выглядеть весьма подозрительно, когда власти обнаружат, что в половине случаев больные СПИДом продавали свои страховые полисы виатикальным инвесторам.
— Сколько из наших клиентов подцепили этот вирус?
— Одна женщина в Джорджии уже умерла. На подходе еще несколько человек.
— А сколько точно, не знаешь?
— Не помню. Но немного. Ты же знаешь, как работает Судьба, знаешь его маленькие игры. Те, кто выбирает медленную и мучительную смерть, заражаются вирусом «Западный Нил». Другие умирают быстро и безболезненно. Относительно быстро и безболезненно.
— Знаешь, перестал я доверять Судьбе. Не мешало бы с ним встретиться.
— Могу организовать, — пообещал Юрий. — Как-нибудь на днях.
Владимир поднес сложенные щепотью пальцы к переносице, так иногда делают люди, страдающие мигренью.
— Нет, хоть убей, не понимаю. План был просто превосходным. Почти совершенным.
— Ничто в этом мире не совершенно. Вспомни Джесси Мерил. Один раз занялись человеком, не больным СПИДом, — и в полном дерьме.
— Здесь другое.
— Да, — задумчиво протянул Юрий. — Ситуация совсем иная.
Ударил гонг, лошади стартовали. Юрий и Владимир поднесли к глазам бинокли и сквозь клубы пыли наблюдали за тем, как породистые скакуны компактной группой вышли на первый поворот.
43
Переезд Джек и Синди назначили на субботу. В полдень должен был подъехать Тео, помочь с крупногабаритными и тяжелыми вещами, но был уже час дня, а он не появлялся.
Джек таскал коробки к порогу их нового жилища. Зазвонил мобильный. Джек был уверен: это Тео, но голос звонившего был неузнаваем, с трудом пробиваясь через оглушительный рэп. Джек не разделял этого новомодного увлечения. Особенно дурацкими казались тексты. Например, такой пассаж: «Не трогай наркошу, он в канаве, он хороший», — где рифма существовала лишь ради рифмы, вполне мог завершиться
