Джеймс Гриппандо
Не вижу зла
Глава первая
— Моего мужа убили, — произнесла Линдси Харт безжизненным голосом скорбящей молодой вдовы. Похоже, она все еще не могла поверить в то, что с ее губ сорвались такие слова, как и в то, что этот кошмар произошел на самом деле. — Убили выстрелом в голову.
— Мне очень жаль. — Джеку хотелось добавить еще что-нибудь, но ему уже приходилось бывать в такой ситуации, и он знал, что больше сказать, в общем-то, нечего. Что на все воля Божья? Что время лечит? Вряд ли эти слова помогут ей, и уж конечно, не прозвучавшие из его уст. Люди иногда обращаются к незнакомцам за утешением подобного рода, но, когда в роли незнакомца выступает адвокат уголовного права, взимающий со своих клиентов почасовую плату, такое случается редко.
Джек Суайтек был одним из лучших защитников, которых могла предложить адвокатура Майами. В течение четырех лет он защищал заключенных, приговоренных к смертной казни, потом сменил амплуа и стал федеральным обвинителем. В настоящее время он уже третий год занимался частной практикой, постепенно зарабатывая себе имя, хотя ему еще не посчастливилось получить одно из тех высокооплачиваемых, привлекающих внимание дел в суде присяжных, которые вывели на звездную орбиту многих значительно менее опытных и достойных адвокатов. Но для человека, который сумел опровергнуть обвинение в убийстве, пережил развод с психопаткой, а однажды обнаружил в собственной ванной обнаженное мертвое тело своей бывшей подружки, дела его шли совсем неплохо.
— Полиция знает, кто это сделал? — спросил Джек.
— Они думают, что знают.
— И кто же?
— Я.
Вопрос, который должен был естественно последовать за подобным заявлением, застрял у Джека в горле, но, прежде чем он сумел сообразить, как бы поделикатнее коснуться этой темы, Линдси сказала:
— Я не делала этого.
— Есть свидетели, которые утверждают обратное?
— Нет, насколько мне известно. Этого следовало ожидать, ведь я невиновна.
— Орудие убийства нашли?
— Да. Оно лежало на полу спальни. Оскара застрелили из его собственного табельного пистолета.
— Где это произошло?
— В нашей спальне. Пока он спал.
— Вы были дома?
— Нет.
— Тогда откуда вы знаете, что он спал?
Она поколебалась, словно не зная, что ответить.
— Следователи сказали мне, что он лежал в постели и что они не обнаружили никаких следов борьбы, так что вполне логично предположить, будто его либо застали врасплох, либо он спал.
Джек сделал паузу, не столько для того чтобы собраться с мыслями, сколько для того, чтобы решить, какое впечатление на него производит Линдси Харт. На ней был строгий деловой костюм темно-серого цвета, который выглядел несколько более консервативным, чем традиционное черное траурное одеяние, хотя она осмелилась слегка оживить свой наряд шелковой блузкой и шарфиком. Она была очень мила — и наверняка обычно выглядела еще более привлекательной, чем в данный момент, поскольку, как подозревал Джек, от горя она потеряла несколько килограммов и не уделяла достаточно внимания своему внешнему виду.
Он сказал:
— Я знаю, что вам сейчас нелегко. Но неужели никому не пришла в голову мысль, что ваш супруг сам выстрелил в себя?
— Оскар не совершал самоубийства. Он слишком любил жизнь, и ему было ради чего жить.
— Как и большинству людей, которые лишают себя жизни. Они просто теряют перспективу.
— Когда обнаружили его пистолет, он стоял на предохранителе. Вряд ли Оскар сначала выстрелил себе в голову, а потом поставил оружие на предохранитель.
— На это мне нечего возразить. Хотя мне представляется любопытным, что кто-то застрелил вашего супруга, а потом позаботился о том, чтобы поставить пистолет на предохранитель.
— В смерти моего мужа вообще много любопытного. Вот почему мне нужны вы.
— Справедливое замечание. Давайте вернемся к тому, что вы делали в день его смерти. В котором часу вы покинули дом?
— В пять тридцать, как всегда. Я работаю в больнице. Моя смена начинается в шесть.
— Полагаю, вам нелегко убедить полицию в том, что ваш муж был еще жив, когда вы уходили.
— Судебно-медицинский эксперт считает, что смерть наступила где-то около пяти часов.
— Вы видели акт вскрытия?
— Да, совсем недавно.
— Сколько времени прошло после смерти вашего мужа?
— Вчера исполнилось десять недель.
— Вы разговаривали с полицейскими?
— Естественно. Я старалась сделать все возможное, чтобы помочь им найти убийцу. До тех пор, пока мне не стало ясно, что они подозревают меня. Вот тогда я и решила, что мне нужен адвокат.
Джек почесал в затылке.
— Пока что мне в голову не приходит ничего заслуживающего внимания, хотя обычно, когда речь идет об убийстве, я превращаюсь в этакого охотника за сенсациями, — сообщил он. — Вы разговаривали с сотрудниками отдела по расследованию убийств города Майами или Майами-Дейд?[1]
— Ни то ни другое. Это были агенты СКР ВМФ, службы криминальных расследований Военно-Морского флота. Все случилось на территории военно-морской базы.
— Какой именно?
— Гуантанамо.
— Вы имеете в виду Гуантанамо на Кубе?
— Да. Мой муж был кадровым военным. Мы живем там почти шесть лет. Или, по крайней мере, жили до того, как он погиб.
— Я и не подозревал, что там живут семьями. Всегда считал, что на Кубе у нас только солдаты, которые приглядывают за Кастро.
— О нет, что вы. Это огромная община, насчитывающая тысячи человек, которые там живут и работают. У нас есть школы, собственная газета, даже ресторан «Макдональдс».
Джек поразмыслил над услышанным, потом заметил:
— Должен заявить вам со всей откровенностью: у меня нет совершенно никакого опыта в делах, связанных с военными.
— Это не только сугубо военное дело. Я, например, штатский человек, поэтому меня могут судить только как штатского человека, хотя мой муж был флотским офицером.
— Понимаю. Но преступление было совершено на территории военно-морской базы, и вы уже общались по поводу расследования с агентами СКР ВМФ. Кто бы ни представлял ваши интересы, он должен быть своим человеком в коридорах флотского бюрократизма.
— Вы им станете. — С этими словами она достала из своей сумки папку-скоросшиватель и положила
