Члены архитектурного совета обменялись взглядами: ситуация создалась неловкая. Наконец председатель осмелился высунуть из-под фигурального одеяла нос и, поглаживая пегие подковообразные усы, проговорил:
– К чему вы ведете, господин Свайтек?
– Спасибо за вопрос, господин председатель. Сегодня мы спорим, вправе ли человек поставить на своей собственности статую – статую, оригинал которой является неоспоримым шедевром и выставляется в музее на обозрение миллионов людей. А виной всему – личная неприязнь некой страшно богатой особы, которая в один прекрасный день выглянет из окна своего элитарного особняка на берегу моря и ее эстетические чувства будут задеты некой деталью. А в то же время в гимне поется о «черномазых» и никто не пикнет. Вам не кажется, что вся суть вопроса – в больших деньгах, и только. Тот самый случай, когда толстосумы в очередной раз делают из мухи слона.
Джек еще несколько минут завораживал собравшихся, разжигая их любопытство своей изобретательностью. Впрочем, надо признать, что и сам Микеланджело оказался бы бессилен изменить резцом тонкий вкус и чувство благопристойности этой публики. Собрание единогласно постановило снести скульптуру. По крайней мере на какое-то время Корал-Гейблз сохранит свою репутацию красивого города.
Двадцать минут спустя Джек с Тео сидели за кружечкой пива в забегаловке «У Хьюстона», так далеко от Чикаго и Чудесной Мили, и посмеивались над событиями дня. Начала прибывать будничная толпа, желающая испить недорогого пивца, но у бара еще оставалась пара свободных табуретов. Друзья осушили по первой, и Тео заказал еще по кружке на брата.
– Прими мои соболезнования, – проговорил он. – Жаль, что ты проиграл дело. Ты и впрямь считал, что от моего музицирования что-то изменится?
– Да ладно, какая теперь разница.
– И правильно. Чтоб такой видный адвокат занимался такой хренью?..
Джек взял с блюда кусочек маисовой лепешки.
– Уильям Бейли попросил, в качестве одолжения одному клиенту.
Тео состроил гримасу – кое-чего он явно не одобрял. Уильям Бейли был управляющим партнером адвокатской конторы «Бейли, Беннинг & Лангер», самой старой и крупной в Майами, чье руководство было весьма высокого о себе мнения. Все, кто вращался в определенных кругах, знали, что «ББ&Л» подыскивает хорошего адвоката, выступающего в суде первой инстанции, который смог бы возглавить отделение судопроизводства.
– А они в тебя вцепились, как я погляжу. Проведешь парочку дел, ознакомишься с клиентурой. Глазом моргнуть не успеешь, а у тебя уже тепленькое местечко, две дюжины зеленых адвокатишек ловят каждое твое слово и счет на три буквы.
– Что еще за три буквы?
– «ККЧ – катитесь к черту!» Это те накопления, при наличии которых ты можешь спокойно подойти к напыщенному педриле, подписывающемуся на ведомости с твоей зарплатой, и сказать: «Пошел на три буквы, такой-сякой, я сваливаю отсюда». У партнера «Бейли» должна быть кругленькая откупная.
– Я не продаюсь.
– Верю. Только знаешь, как говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.
Тео хотел еще что-то добавить, но прервался на полуслове: взгляд его был прикован к входным дверям. Джек обернулся: к официантке направлялась невероятной красоты брюнетка. Она не поражала нарочитой сексуальностью, как пышногрудые красотки, каких так много в южной Флориде, выступающие ходячей рекламой пластической хирургии. Незнакомка покоряла на более тонком уровне. Это была пленительная женщина-загадка, облаченная в черный костюм в стиле Шанель, с вырезом, предлагающим лишь намек на ложбинку между грудей и, благодаря хорошему крою, наводящему на мысли о восхитительной фигуре, сопровождающей это классическое лицо.
– Боже! – пробормотал Джек. – Она пришла. Вот та женщина, с которой я хотел тебя познакомить.
– Это Мия? Ты с ней встречаешься?
– Да, уже почти два месяца.
Впервые за десять лет Тео лишился дара речи.
– Что с тобой? – спросил Джек.
– Ты мне не говорил, что она шикарная.
– Ну, может, не счел важным.
– Ага, конечно. А меня избрали губернатором штата Юта. Ты уже два месяца встречаешься с такой женщиной, и даже глазком не дал взглянуть.
– У тебя все время находились отговорки. Я решил, что тебе просто неинтересно.
– Думал, придется разыгрывать симпатию к какой-нибудь малохольной, которая все равно тебя бросит. Ну и ну, Джек, ты меня порадовал. Я и не думал, что ты у нас такой способный.
– Я воображаю лишнее, или ты действительно умудрился оскорбить меня тридцать три раза в трех предложениях?
– Ладно, в натуре, это комплимент. Сколько ей? Двадцать пять?
– Нет, просто молодо выглядит. Ишь! Решил, я ей в отцы гожусь?
– В отцы так в отцы, мне по фигу. Хотя знаешь…
– Что еще?
– Да так, ерунда. Просто она тянет на такой типаж, который западает на дорогих адвокатов.
– Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, Джек Свайтек – посредственность, не потянет классную кобылку?
– У меня и в мыслях такого не было. – Тео смерил Джека взглядом и добавил: – А у тебя?
Джек открыл рот, собираясь что-то сказать, но заговорил не сразу.
– Ты действительно решил, что я обхаживаю дорогую адвокатскую контору, чтобы пустить пыль в глаза какой-то милашке?
– Не знаю, как сейчас, а раньше Джек Свайтек к такой фирме на пушечный выстрел не подошел бы. Теперь, гляди-ка, делаешь личное одолжение руководству, согласился защищать интересы их клиента перед этими выскочками на тупейшем заседании архитектурной комиссии. И надо же, какое совпадение – перед нами предстает секс-бомба по имени Мия.
Джек изобразил преувеличенное негодование:
– С милым рай и в шалаше. Да будет тебе известно, что этот самый обыкновенный человек нравится ей таким, какой он есть.
– А тебе почем знать?
– Потому что это она предложила защищать статую Давида на том основании, что четырнадцатидюймовый пенис – ничего особенного.
У Тео пиво чуть из ноздрей не полилось.
– Ага. У вас секс-то был?
Тео понятия не имел, насколько сложный вопрос он задал другу.
– О таких вещах не рассказывают, – ответил Джек.
Тео кивнул.
– Видно, дело было при выключенном свете. В темноте все предметы кажутся больше, чем на самом деле, особенно когда какая-то колдобина размером с «кадиллак» ворочается у тебя во рту; тебе и невдомек, что на самом деле это всего лишь малюсенькая крохотулечка писю…
– Да-да, я понял. Спасибо, что просветил.
– Всегда пожалуйста.
Джек поймал взгляд Мии на противоположной стороне барной стойки. Она чуть заметно кивнула ему и улыбнулась, а потом направилась в их сторону. Пока она шла к ним, Джек ловил себя на мысли, что раз за разом их встречи приносят ему все большую радость. Разум лихорадочно заработал, вычисляя, что бы это могло значить, и Джек тут же себя одернул, ибо момент выпал и вправду редкостный.
Уже второй раз за последние десять минут ошеломленный Тео Найт потерял дар речи.
