шаги, словно кто-то нес плохие вести. Джек поднял голову: в тусклом свете желтой лампочки возник силуэт Энди Хеннинг.
– Что-то случилось? – спросил Джек.
– Да нет, все нормально, – ответила та. – Репортеры подъезжают – скопились у входа в парк, придется с ними пообщаться. – Она прошла к пустому креслу, обращенному к качелям. – Вы не против, если я на минутку присяду?
– Присаживайтесь.
Она опустилась на краешек, словно ей было не вполне комфортно.
– Мия, я понимаю, что вы бы предпочли этих тем не касаться, но мне необходимо взять ваши показания.
Джек перебил ее:
– Неужели обязательно сегодня?
– Да нет, пусть, – сказала Мия. – Покончим с этим.
– Хорошо, – проговорила Энди. – Только вот… гм…
– Что не так? – спросил Джек.
Энди мялась, не решаясь начать разговор.
– Во-первых, я должна вам напомнить, что вы вправе сохранять молчание. Все, что вы скажете, будет использовано против вас на суде…
– Минуточку, – перебил Джек. – Ее что, в чем-то обвиняют?
Энди немного выждала и ответила с твердостью в голосе:
– Да, в убийстве.
– Это не было убийством, – вмешался Джек. – Ричи получил по заслугам.
– Я согласна. И Жерар Монтальво тоже получил по заслугам. Тем не менее женщина имеет право убить насильника лишь в качестве самообороны, а не в отместку.
Мия собралась что-то сказать, но Джек ее остановил и серьезно взглянул на Энди:
– Ну все, хватит ходить вокруг да около. Выкладывайте начистоту: в чем дело?
Энди замялась и после некоторых раздумий сказала:
– Джек, я не могу…
– Не можете разглашать следственные подробности. Это я уже слышал. Твердите как мантру. Может, для разнообразия, сделаете неожиданный ход? Так, чтобы поддержать разговор…
– Вы упрощаете.
– Зато вы усложняете. Вы с самого начала заладили: «Я не вправе разглашать следственные подробности».
– Вы несправедливы.
– В конце вы пообещали выбить для меня повышенный уровень информированности, и больше я от вас ничего не слышал.
– Не забывайте, я работаю на Федеральное бюро расследований, а «бюро» и «бюрократия» имеют один корень.
– У вас, конечно, тоже есть умельцы чинить административные препоны. Смысл в том, что информация шла только в одном направлении. Знаете что, хватит с меня. А то вы решили, что можете предстать перед нами и как гром среди ясного неба зачитать мой клиентке ее права?
– Клиентке? – удивленно переспросила Мия.
Джек умолк. Энди, как обычно, довела его до белого каления.
– Хеннинг, хотя бы раз в жизни просветите, в чем дело.
Энди пристально на него взглянула, однако возражать не стала. Вздохнув, она начала:
– Должна вам признаться, что эта обязанность не сахар. Поверьте, я первая готова встать на сторону жертвы. Согласна: единственное, что может быть хуже изнасилования, – это когда ты, набравшись смелости и плюнув на все и вся, открыто об этом заявляешь, а тебе никто не верит. – Взглянув на Мию, она добавила: – Думаю, вы потеряли веру в справедливость после провала с детектором лжи. Приборы – вещь ненадежная, нельзя им верить на сто процентов. Бывали случаи, когда лжецы успешно проходили испытание, а честные люди проваливались, – мы с Джеком тому свидетели. На мой взгляд, прокуроры слишком полагаются на технику. Однако это еще никому не давало права вершить правосудие своими руками.
– Вы теоретизируете, – сказал Джек. – Предоставьте факты.
Энди колебалась: стоит ли дальше распространяться?
– А вы сами поинтересуйтесь, какое решение вынес прокурор после того, как она провалилась на детекторе лжи.
Джек взглянул на Мию. Ему не хотелось задавать ей вопросы в присутствии агента ФБР – достаточно было взглянуть Мие в лицо, чтобы понять, каким будет ответ.
Энди продолжала:
– Они решили пойти на мировую. Вынесение приговора отсрочили. Стало ясно, что Монтальво не попадет в тюрьму. Он даже не получит запись о судимости. С юридической точки зрения получалось, что изнасилования не было.
– Это не признается мотивом для убийства, если вы не сумеете доказать, что Мия знала о готовящемся «полюбовном» соглашении.
– Она одна и знала: прокурор сначала с ней поговорил, а потом Монтальво исчез, так что он вообще был не в курсе. Это теперь нам известно, что с ним произошло на самом деле.
– На труп Монтальво меня навел Ричи, – заметил Джек.
– Да, но сведения ему сообщила Мия. И Ричи вам об этом сказал. Если бы не она, он бы не знал, где искать тело. Помните, могила была совсем свежей – он хотел убедиться, что Тереза говорит правду.
– Это слухи.
– Теперь в вас говорит защитник.
– Все это было… – подала голос Мия, но Джек ее прервал:
– Сейчас не время.
– Дельный совет, – согласилась Энди. – Не стоит раскрываться. Я не уполномочена вести это дело. Вы предстанете перед прокурором в Атланте, а до тех пор у вас будет достаточно времени подготовить свою версию. Поверьте, я искренне надеюсь на то, что прокурор будет стремиться к правосудию, а не к громким заголовкам.
При иных обстоятельствах это можно было счесть лукавством, но, судя по лицу и голосу Энди, становилось ясно, что полицейская бравада здесь ни при чем. Она говорила из благих побуждений, подсказывая, что им стоит поступать по своему усмотрению.
– Я могу либо снять показания сейчас, – обратилась она к Мие, – либо, как я уже сказала, вы вправе сохранять молчание.
– Думаю, нам с Джеком надо посоветоваться, – сказала Мия.
– Хорошая мысль. – Энди встала и направилась к выходу.
Джек поднялся с качелей и последовал за ней, оставив Мию одну.
– Энди, – начал он, поймав ее на полпути.
Она обернулась и взглянула на него.
– Как по-вашему, сколько у нас времени до того, как в дверь постучатся?
– Два дня. Может, три.
– У вас есть орудие убийства?
– Среди останков Монтальво обнаружили пулю тридцать восьмого калибра. Вам стоит расспросить свою подзащитную, зачем за три дня до того, как застрелили Монтальво, она приобрела и зарегистрировала на свое имя пистолет.
– Наверняка для самозащиты.
– Может быть.
– Ее адвокат подтвердит, Генри Толбридж. Он скажет, что на протяжении всего предварительного слушания Монтальво угрожал ей и посягал на ее честь и достоинство.
Энди посерьезнела – ей и в самом деле нечего было добавить к сказанному – и сменила тему.
