— Пол, если бы ты жил так, как эта девушка, рискуя каждую минуту, неужели бы у тебя хватило сил вернуть их? Счастливого пути, Нэнси! Ведь она ушла к своему любимому. У нее даже есть стихи, посвященные ему. Я читала одно — в нем столько любви, нежности. — Мэри откинулась на спинку кровати и, закрыв глаза, наизусть повторила строчки однажды прочитанного ею стихотворения.
В комнате стало тихо. Пол, потерявший дар речи, вытаращил на нее глаза. Руки его дрожали. Он смотрел на нее, словно увидел призрака. Наконец он хрипло произнес:
— Это… написала Нэнси?
Тогда ей стало все ясно.
— Ты что, уже слышал его? Да?
— Я его видел. — Его голос стал безликим. — Среди бумаг моего деда. — Он нервно провел рукой по волосам.
— Значит, твой прапрапрадед был знаком с Нэнси?
— Боже мой! — воскликнул Пол. — Нэнси! Ведь мою прапрапрабабушку звали Стефани Конэнси. Мне говорили, что это стихотворение она посвятила своему мужу.
11
Пол сидел, обхватив голову руками.
— Про-сти-тут-ка.
Мэри задумалась: может, совсем не случайно они подружились в 1891 году именно с Нэнси, а не с кем иным? Она обняла Пола за шею.
— Наверное, это судьба, что вы пришли на помощь друг другу. А потом не забудь, Нэнси тогда подарила мне бабочку, которой очень дорожила. Если бы она оставила ее у себя, мы не смогли бы вернуться сюда. Во всем есть какая-то предначертанность…
— Дело не в этом, — перебил ее Пол. — В театре я, не задумываясь, спас ей жизнь. А если бы этого не случилось? Осталась бы она жива или?.. Но ей все-таки как-то удалось остаться в живых, забрать награбленные деньги и, возможно, выйти замуж за Шона Мак-Гроуна. Слушай, а не на те ли деньги куплено наше ранчо?
— Не переживай, — мягко успокаивала его Мэри. — Какое это теперь имеет значение?
— Я понимаю, но сама мысль… Родственникам каким-то образом удалось скрыть свое темное прошлое, но если все всплывет, будет грандиозный скандал.
Утром Пол уехал, теперь уже на поиски грабителей оружейной лавки в Мак-Бенде. Он читал об этом преступлении и помнил, что в ближайшую неделю их не смогут схватить. Таким образом, у него появился шанс ускорить ход истории и поймать их намного раньше.
Страх Мэри за жизнь своего любимого с каждым днем все возрастал. Пол понимал свое назначение в этом безумном, полном крови и страстей мире в очистке его от разбойников разных мастей, мешавших остальным спокойно жить и трудиться. Чувствовалось, что ему нравилась острота ощущения опасности. Кто знает, вернется ли он сегодня? Завтра?..
Что станется с ней, если Пола убьют? Я хочу домой! Но Пол, будь он проклят, все тянул с возвращением и, более того, не скрывал, что был бы рад остаться в 1891 году подольше.
В тот вечер она решила сменить, вопреки желанию Кроуфорда, свой костюм на одно из платьев Нэнси из атласа цвета вызревшего персика, в котором Перл впервые встретилась с девушкой в день своего двенадцатилетия. Нэнси бросила все свои наряды, и это говорило о том, что она навсегда распрощалась со своим бытием, и являлось лучшим доказательством того, что она решила кардинально изменить свою жизнь.
Во время исполнения очередной песни Мэри заметила мужчину, поднимавшегося на сцену. Ковбой, подбадриваемый криками своих приятелей, вышел на середину сцены и под аплодисменты публики обнял Мэри и стал показно, с хамской игривостью водить рукой по ее груди. Девушка попыталась вырваться, но он был сильней ее…
Неизвестно откуда появившийся Пол взлетел на сцену и, схватив ухмылявшегося ковбоя, ударом кулака откинул его. В тот же момент на сцену выскочили, размахивая кулаками, собутыльники хулигана. В руках одного из них блеснул нож. Мэри в ужасе отскочила в сторону.
Майкл Кроуфорд, бывший неподалеку и вовремя подоспевший к месту драки, несколько раз выстрелил в воздух, пригрозив, что убьет любого, кто сделает хоть одно движение. Пол, вытирая кровь, стекавшую с пальцев, свирепо взглянул на обидчика своей возлюбленной.
— Я буду биться с тобой, — потряс его голос мгновенно образовавшуюся тишину.
Обидчику ничего не оставалось, как принять вызов Пола.
Мэри, увидев кровь на руке своего любимого, испугалась и запаниковала. Тогда, когда им было по двенадцать лет, случилось то же самое: он защищал ее честь и был ранен, но, к счастью, остался жив. Кто знает, как повернутся события в этот раз. А вдруг его убьют?
— Не делай этого, — умоляла Мэри. — Ты же ранен.
— Никто не смеет дотрагиваться до моей женщины, а если осмелится — ему не будет пощады.
Ярость в его глазах была настолько сильной, что Мэри замолчала. Она поняла, что долг чести Дикого Запада не позволит Полу отступить.
— Ты с ума сошел! — в страхе за его жизнь крикнула она.
Толпа вместе с дуэлянтами направилась к выходу. Пол обернулся и встретился глазами с Мэри, прочитав по ее губам:
— Пожалуйста, не надо…
— Все будет нормально, — заверил он ее. Кто-то предложил ему носовой платок, и Пол с помощью одного из своих друзей перевязал пораненную руку.
В следующую минуту противники стояли посреди улицы лицом друг к другу. Через секунду один за другим прозвучали два выстрела, и мужчина по имени Майлс упал. Толпа бросилась к нему в надежде, что тот ранен. Пол же убрал пистолет в кобуру и отвернулся в поисках своей любимой. В его взоре не было торжества победы, а лишь отголоски с трудом стихающей ярости. Мэри вдруг увидела двух приятелей своего обидчика, стоявших поодаль и с лютой ненавистью пожиравших Пола взглядом.
О Боже, это еще не конец!
Пол подошел к ней и мрачно бросил:
— Пошли отсюда.
Она молча подчинилась. Ее колени так дрожали, что ей пришлось ухватиться за руку Пола, чтобы не упасть. Они зашли в ближайший ресторан. Официант, видимо, наслышанный уже о дуэли, мигом подскочил к ним.
— Два виски, — заказал Пол.
— Да, сэр! Я мигом!
Мэри была так напугана, что не могла произнести ни слова, Пол тоже молчал. Пауза затянулась…
Наконец, справившись с собой, она спросила:
— Как рука?
— Думаю, все будет нормально. — Он стянул с шеи платок и принялся накручивать его поверх окровавленных пальцев.
— Что ты делаешь? Дай мне осмотреть рану.
— Позже, не здесь. Пальцы двигаются, так что, полагаю, рана не должна быть серьезной.
— Болит?
— Да, побаливает. Сейчас перехватим по паре виски и пойдем. Мне необходимо выпить. — Его глаза пронзали ее. — Ты похожа на проститутку в этой одежде.
— Все правильно — это же платье Нэнси. Но, черт возьми, оно же закрывает мои ноги. Чего ты еще
