— Эй, ты чего, — отшатнулся Ремень.
— Насколько я понимаю, любой член клана Серого Пера, Должен всегда и всюду оказывать содействие обладателю сего ювелирного украшения, — спокойно продолжил рыцарь, словно не замечая испуга друга. — Поэтому, Ремень, я тебя умоляю, окажи мне содействие, пожелай мне «спокойной ночи» и отправляйся восвояси. — И, глянув на вытянувшееся лицо попавшегося в ловушку Ремня, добавил с ухмылкой:
— А что касается парочки надёжных зуланов, то их ты лучше приставь к двери собственной каюты и строго-настрого прикажи им ни в коем случае не выпускать себя часов эдак до десяти завтрашнего утра.
— Лил, ты чего, мы же друзья, — упрекнул рыцаря ютанг. — Я же как лучше хотел.
— Извини, дружище, но достал ты меня своей заботой!
— Ладно, как знаешь. Не хочешь пить со мной вино — не надо, — капитулировал Ремень. — И пожалуйста, ночуй у своей подружки — кто же возражает.
— Вот это совсем другое дело. — Лилипут похлопал ютанга по плечу и продолжил: — Смотри, насчет охраны у своей двери не забудь — это очень важно. Беспокоюсь я о друге, понимаешь, заботу, так сказать, проявляю. Кстати, а что с тобой будет, если меня ослушаешься? — добавил он как бы между прочим.
Ремень сильно побледнел.
— Неужели всё настолько серьёзно? Кто бы мог подумать, оказывается этот перстень весьма полезная безделушка, — добил ютанга Лилипут. — Ну ладно, спокойной ночи. И не забудь об охране. — И не дав вставить Ремню больше ни словечка, рыцарь отвернулся от него и, войдя в каюту Вэт, резко захлопнул за собой дверь.
Так Лилипут с Вэт, наконец-то, оказались наедине — в крошечной, но уютной, каюте с маленькой, но упругой, кроватью. На палубе по-прежнему дул ветер, моросил дождь, а здесь было тепло, сухо и спокойно. У этой славной пары ещё практически не было прошлого, и будущее их было туманно и непредсказуемо, зато у них было настоящее, в котором они упивались каждой минутой своего счастья.
И на какое-то время трещащий по всем швам мир с его треклятыми волнениями и переживаниями для двоих влюбленных попросту перестал существовать…
* * *
После полуночи ливень, а за ним и шторм стали стихать, и несчастные жертвы бессонницы во второй половине ночи получили возможность спокойно выйти на палубу и насладиться чистейшим океанским воздухом вкупе с великолепным, усеянным мириадами больших, средних и совсем крошечных звезд небом. А если и это не поможет нагнать сон, то можно задержаться на палубе и насладиться роскошным зрелищем поднимающегося из океана солнца, которое возможно и не избавит от накопившейся за бессонные сутки усталости, но, без сомнения, наполнит сердце радостью и жаждой жизни.
В эту ночь бессонница накрыла своим душным покрывалом Люма и Корсара, проведших сегодня первый день под открытым небом после длительного пребывания в Пешерах. И хотя, после потери сегодняшним утром большого количества магической энергии, чародеи отчаянно нуждались в отдыхе, сон их упрямо игнорировал.
Всех троих магов на корабле поселили в одну каюту. Но Кремп, в отличие от своих соседей, никаких проблем со сном не испытывал, и, вернувшись после собрания в каюту, быстро забылся крепким, здоровым сном. А Лом с Корсаром на своих кроватях полночи ворочались с боку на бок, и как только барабанная дробь капель дождя по палубе стихла, оба мага, не сговариваясь, практически одновременно поднялись с кроватей и вышли из каюты подышать свежим воздухом.
— Не спится? — чтобы как-то начать беседу, задал риторический вопрос Лом.
— Мне впервые в жизни не удалось себя заставить, — пожаловался Корсар.
— Да ладно, не бери в голову, — посоветовал Высший и, окинув глубокомысленным взором звездное небо, продолжил: — Ты слишком много времени провел под землей, твой организм ещё не успел полностью восстановиться. Это нормально. Сам посуди, столько на тебя вдруг обрушилось ощущений, запахов, звуков, основательно позабытых за время подземного заточения. Плюс эйфория от того, что удалось-таки вырваться из плена. Видишь, я тоже не могу уснуть, хотя в отличие от тебя, в Пещерах Теней провел значительно меньше времени. Но ничего, я тебя уверяю, следующей ночью будем мы с тобой сны смотреть, как миленькие.
— Нет, Лом, ты меня не понял, — возразил Корсар. — То, что у меня самая обычная бессонница — это ясно, как вздох. Подобная неприятность со мной случается не в первый раз — все же, как ни как, сто тридцать лет уже живу на белом свете. Проблема в том, что до сегодняшнего дня. когда мне позарез требовалось отоспаться и восстановить силы, а просто так уснуть не получалось, я произносил заклинание «Быстрый сон» и в течение считанных минут легко засыпал. Сегодня за ночь я произнес это заклинание раз двадцать и, как видишь, до сих пор ни малейшего эффекта — я по-прежнему бодрствую.
— Не забывай, Корсар, что мы потратили уйму магической энергии перенося друзей из Пещер Теней под открытое небо, а потом ещё больше часа удерживали лодку среди гигантских волн.
— Лом, не нужно делать из меня идиота, — возмутился Корсар. — Я маг со столетнем стажем, так неужели ты думаешь, я не смогу определить: хватит мне магической энергии для сотворения заклинания или нет?
— Ну что ты, Корсар, у меня и в мыслях не было тебя обижать, — пожал плечами Лом. — Я просто пытался отыскать более-менее разумное объяснение происходящему. Ведь заклинание-то, сам говоришь, не сработало…
— Раньше у меня замечательно выходила эта волшба с гораздо меньшим запасом магической энергии, нежели сейчас.
— А может?…
— Нет, в магической формуле я тоже твёрдо уверен. По-моему, дружище, все дело в том, что мы начинаем терять магическую силу, и из способных творить заклинания чародеев превращаемся в самых обыкновенных людей.
— Сдается мне, Корсар, ты уже грезишь наяву! — усмехнулся Высший. — Как это теряем магическую силу? Корсар, дружище, о чем ты говоришь! Мы просто ужасно вымотались за сегодняшний день, вот и лезет тебе всякая чушь в голову, уверяю тебя, очень скоро ты будешь от души смеяться над своей бурно разыгравшийся фантазией.
— Сильно сомневаюсь, — грустно покачал головой Корсар и неожиданно предложил: — А почему бы тебе не сотворить… ну, к примеру, простенькую голубую молнию.
— Что за глупые шутки! Оглянись, ночь ведь на дворе, а мы, между прочим, в гостях. Ты же сам знаешь, что голубая молния шарахнет так, что весь корабль на уши встанет. И так нас Балт из-за балахонов побаивается — хочешь его с ума свести? Кто потом, скажи на милость, будет с гаралом объясняться?
— Ну хорошо, — не унимался маг-великан, увлекшись идеей, — хорошо, извини, брякнул не подумав. Голубая, действительно, слишком много шума наделает. Тогда сотвори зеленую, насколько я помню, она практически беззвучна.
— Похоже, от тебя не отвяжешься, — сдался Лом. — Ладно, гляди в оба, этот фейерверк я посвящаю тебе, дитятко ста тридцатилетнее.
Лом скороговоркой пробормотал себе под нос нужное заклинание и картинно щелкнул пальцами.
Результат его очень удивил. Вместо красивой, сочной, ветвистой ярко-зеленой молнии, с кончика указательного пальца его правой руки сорвались лишь четыре крошечные искорки грязно-коричневого цвета.
Корсар хмыкнул и добил Высшего:
— Ну что, Люм, судя по выражению твоего лица, ты теперь тоже грезишь наяву.
— Но, Корсар, — Лом рассеянно хлопал глазами. — Но, как же так? Ведь я же… Да не может быть!
Великан покачал головой и, не без издёвки, продолжил:
— Да, да, конечно. Просто это какой-то сбой, заклинание у тебя сорвалось. Понимаю, с кем не бывает, и на старуху бывает проруха — и Высшие маги иногда ошибаются. Так в чём же дело, попробуй ещё
