подошли к его отполированным временем ступенькам и остановились.
– Собор одновременно прекрасный и печальный, – сказала Франческа по- английски, впервые с еле уловимыми нотками британского акцента. – Он был заложен городским советом как местный храм, а не кафедральный собор, что было прямым вызовом папе римскому. По изначальному проекту он должен был превосходить размерами собор Святого Петра, но этим планам не суждено было осуществиться. Рим резко воспротивился и направил деньги на другие цели; часть их пошла на строительство университета.
– Когда его построили? – спросил Марко.
– Спросите по-итальянски, – потребовала она.
– Не сумею.
– Тогда слушайте: «Quando e stata costruita?» Повторите.
Марко повторил вопрос четырежды, пока Франческа не осталась довольна.
– Я не верю в учебники и все эти магнитофонные курсы, – сказала она, пока они разглядывали высоченную громаду собора. – Я верю в разговорную практику. Ее должно быть как можно больше. Чтобы научиться говорить на языке, вы должны все время говорить на нем, говорить и говорить – подобно ребенку.
– Где вы изучали английский? – спросил он.
– Не могу вам ответить. Мне было велено ничего не говорить о своем прошлом. А также и о вашем.
Какую-то долю секунды Марко был близок к тому, чтобы повернуться и уйти. Его уже мутило от людей, не имеющих права с ним говорить, уклонявшихся от ответов на его вопросы и ведущих себя так, словно весь мир напичкан одними шпионами. Ему надоели эти игры.
«Я – свободный человек, – повторял он себе, – могу идти куда угодно, принимать любые решения». Раз он не выносит Луиджи и Эрманно, а теперь и синьору Ферро, тогда он пожелает всей этой компании, разумеется, по-итальянски, подавиться бутербродом.
– Собор был заложен в 1390 году, и первые лет сто все шло довольно гладко, – сказала она. Треть фасада снизу была облицована красивейшим розовым мрамором, верхние две трети представляли собой безобразную кирпичную кладку, на облицовку которой мрамора не хватило. – Потом настали трудные времена. Как видите, снаружи он так и остался незавершенным.
– Это не очень-то красиво.
– Конечно, но в этом кроется некая интрига. Вы хотели бы побывать внутри?
А что еще делать следующие три часа?
– Certamente, – сказал он.
Они поднялись по ступенькам и остановились у двери. Она посмотрела на табличку и попросила:
– Mi dica – Скажите мне. – Когда закрывается церковь?
Марко нахмурился, с трудом подбирая слова, и сказал:
– La chiesa chiude alle sei. – Церковь закрывается в шесть часов.
– Ripeta.
Он повторил три раза, пока она не осталась довольна, и они вошли внутрь.
– Она названа в честь Петрония, святого покровителя Болоньи, – тихо сказала она. Зал собора был настолько велик, что в нем можно было бы проводить матчи по хоккею, и по бокам осталось бы достаточно места для зрителей.
– Ну и громадина, – восхитился Марко.
– Да, конечно, но это лишь одна четвертая оригинального замысла. Опять- таки папа заволновался и оказал давление. Собор стоил обществу огромных денег, и со временем стройка изрядно надоела людям.
– И все равно собор производит сильное впечатление. – Марко вполне устраивало, что они говорили по-английски.
– Вы предпочитаете подробный или краткий осмотр? – спросила она. Хотя в соборе было ничуть не теплее, чем на улице, синьора Ферро немножко согрелась.
– Учитель – вы.
Они повернули налево и подождали, пока группка японских туристов не закончила изучение большого мраморного склепа. Кроме японцев, в соборе не было ни души. Февральскую пятницу не назовешь пиком туристского сезона. Чуть позже в этот день он узнает, что сезонная работа Франчески с туристами в зимние месяцы замирает. Это признание было единственной информацией личного характера, которой она поделилась.
Поскольку им некуда было спешить, она предпочла не осматривать в быстром темпе базилику ди Сан-Петронио. Они обошли все двадцать два боковых придела и посмотрели большинство картин, скульптур, изделий из стекла и фресок. Приделы в течение веков строились богатыми семьями Болоньи, которые щедро оплачивали мемориальные произведения искусства. Их строительство явилось воплощением истории города, и Франческа знала все подробности. Она показала ему хорошо сохранившийся череп самого святого Петрония, горделиво покоившийся на алтаре, и астрологические часы, созданные двумя учеными на основе исследований Галилея в местном университете.
Хотя Марко временами становилось скучно от мелких подробностей картин и скульптур, а голова начинала кружиться от имен и дат, он держался молодцом во время этой экскурсии по громадному собору. Голос Франчески завораживал, особенно нравился ему ее медленный, утонченно правильный английский.
Японцы давно уже ушли, когда они вернулись к главному входу.
– На сегодня довольно? – спросила она.
– Да.
Как только они вышли, Франческа закурила сигарету.
– Не выпить ли нам по чашечке кофе? – предложил он.
– Я знаю хорошее место.
Она повела его на улицу Клаватуре; несколько ступенек вниз, и они оказались в «Роса росе».
– Здесь самый лучший капуччино на этой площади, – сказала она, заказав две чашки у стойки бара. Он хотел расспросить ее об итальянском запрете пить капуччино после десяти тридцати утра, но решил этого не делать. Ожидая заказа, Франческа аккуратно сняла кожаные перчатки, шарф и пальто. Похоже, она никуда не спешила.
Они сели за столик у окна. Франческа высыпала и размешала два пакетика сахара, как ей, видимо, было по вкусу. За последние три часа она ни разу не улыбнулась, и Марко не ожидал увидеть на ее лице улыбку.
– У меня есть копия учебных материалов, по которым вы занимались с другим преподавателем, – сказала она, протянув руку к пачке сигарет.
– С Эрманно.
– Наверное, но я с ним незнакома. Я предлагаю каждый день говорить о том, что вы видели утром.
У него не было причин ей возражать.
– Хорошо, – сказал он, пожимая плечами.
Она закурила и отпила глоток кофе.
– Что рассказал обо мне Луиджи?
– Немного. Вы канадец. У вас долгие каникулы в Италии, и вы хотите овладеть языком. Это так?
– Вас интересуют мои личные обстоятельства?
– Нет. Я просто спрашиваю, так ли это.
