перевела их обратно в “Хэнва-банк” на ваш счет, это на Нидерландских Антилах, помните? Все десять миллионов, Фитч.
Он не нашелся, что ответить, — лишь смотрел на симпатичное лицо единственного в мире человека, которому удалось обвести его вокруг пальца. А она молчала, заставляя его теряться в догадках.
— Как мило с вашей стороны, — наконец сказал он.
— Знаете, я хотела было пожертвовать их на одну из антитабачных кампаний, но потом мы передумали.
— Мы? Как поживает Николас?
— Уверена, что вы скучаете по нему.
— Страшно скучаю.
— У него все отлично.
— Значит, вы вместе?
— Разумеется.
— А я думал, может, вы взяли деньги и сбежали ото всех, в том числе и от него.
— Да будет вам, Фитч.
— Мне не нужны ваши деньги.
— Отлично, пожертвуйте их Американской ассоциации борьбы с легочными заболеваниями.
— Она не входит в сферу моей благотворительности. А почему вы возвращаете деньги?
— Они мне не принадлежат.
— Значит, вам не чужды этические и моральные принципы, может, вы и в Бога верите?
— Оставьте ваши назидания, Фитч. В ваших устах они звучат весьма фальшиво. Я и не собиралась присваивать эти деньги. Я взяла их лишь в долг.
— Если для этого вы все равно лгали и мошенничали, почему было просто не украсть их?
— Я не воровка. Я лгала и мошенничала, потому что ваши клиенты понимают только такой язык. Скажите, Фитч, вы нашли Габриэль?
— Нашел.
— А ее родителей?
— Мы знаем, что с ними случилось.
— Теперь вы все поняли, Фитч?
— Да, теперь все стало яснее.
— Они оба были прекрасными людьми. Умными, энергичными и очень жизнелюбивыми. Привычку к курению они приобрели еще в колледже, и до самой их смерти я видела, как тяжело они пытались избавиться от нее. Они ненавидели себя за то, что курят, но ничего не могли с собой поделать. Они умерли ужасной смертью, Фитч. Я видела, как они страдают, иссыхают на глазах, как им становится все труднее дышать, пока жизнь вовсе не покинула их. Я была их единственным ребенком, Фитч. Ваши ищейки и это выяснили?
— Да.
— Моя мать умерла дома, на кушетке в гостиной, потому что не смогла дойти до спальни. Нас оставалось только двое — мама и я. — Она помолчала и огляделась вокруг.
Фитч заметил, что взгляд ее был удивительно ясен. Но как бы печально ни было то, что она рассказала, Фитч не мог заставить себя сочувствовать ей.
— Когда вы задумали свою месть? — спросил он, сумев наконец проглотить ложку супа.
— Когда училась в аспирантуре. Я изучала финансы, подумывала о юридическом образовании и какое-то время встречалась со студентом-юристом, который поведал мне немало историй о судебных процессах над табачными компаниями. Вот тогда-то у меня и родилась идея.
— Чертовски хорошая идея.
— Спасибо, Фитч. Услышать это от вас — большой комплимент.
Она потуже натянула перчатки, вероятно, собиралась уходить.
— Я только хотела поприветствовать вас, Фитч, и убедиться, что вы знаете, почему все это случилось.
— Больше вы нас не будете преследовать?
— Не надейтесь. Мы будем внимательно следить за процессом апелляции, и если ваши адвокаты зайдут слишком далеко, вспомните, что у нас есть копии всех финансовых документов по нашей сделке. Будьте осторожны, Фитч. Мы по-своему гордимся этим вердиктом и всегда будем начеку, — сказала она. И, задержавшись у его стола еще на секунду, добавила: — И имейте в виду, Фитч, в следующий раз, когда ваши ребята окажутся замешанными в подобном процессе, мы будем тут как тут.
