Большинство Филанов очень быстро потонули.
Трой пропустил день рождения Либбигайл. Он ездил куда-то в Азию по делам. В то время он уже давно был женат на Джейни. Роки и Джина были маленькими, и Трой утратил всякий интерес к первой семье.
Либбигайл не огорчилась. Адвокаты подписали все необходимые для передачи Подарка документы, и она на неделю закатилась с Тино в какой-то манхэттенский отель, где они одурели от наркотиков.
Денег ей хватило почти на пять лет, в течение которых она успела дважды выйти замуж, сменить множество сожителей, два раза попасть под арест, трижды подолгу отсидеться в наркологических лечебницах, а также пережить автокатастрофу, которая чуть не стоила ей левой ноги.
Ее нынешним мужем был бывший Бейкер, с которым она познакомилась в лечебнице. Он весил триста двадцать фунтов, имел седую курчавую бороду, доходившую до груди, откликался на имя Спайк и в конце концов превратился во вполне добропорядочного господина. В мастерской позади их скромного дома в Лютервилле – пригороде Балтимора – он мастерил шкафы.
Адвокатом Либбигайл был тертый калач по имени Уолли Брайт. К нему-то она и направилась из кабинета Хэрка и подробно пересказала все, что тот говорил. Уолли не терял времени зря – он проворачивал бракоразводные дела даже в автобусах, курсирующих по округе. Один из разводов Либбигайл тоже вел он, а потом ему пришлось ждать около года, пока она ему заплатит. Но по отношению к ней Уолли проявил терпимость. В конце концов, она была представительницей семейства Филан и должна была когда-нибудь принести ему баснословные гонорары, которыми, если признаться честно, он не знал, как распорядиться.
В ее присутствии Уолли позвонил Хэрку Геттису и затеял телефонную склоку, которая продолжалась минут пятнадцать. Он, притопывая, плясал вокруг своего письменного стола, размахивал руками и выкрикивал оскорбления. “Я убью вас за свою клиентку!” – в какой-то момент завопил он, что произвело сильное впечатление на Либбигайл.
Закончив, Уолли ласково проводил ее до двери, поцеловал в щечку, погладил по волосам, похлопал по руке – словом, всячески суетился. Это было именно то, о чем она мечтала всю жизнь. Либбигайл не была дурнушкой; разве что чуть полновата и со следами разгульной жизни на лице, но Уолли и не таких видывал. Ему доводилось спать с гораздо худшими экземплярами. И если бы подвернулся удобный случай, он готов был сделать нужный шаг.
Глава 8
Проснувшись от звуков волнующей мелодии Шопена, доносившейся сквозь стену, Нейт увидел, что невысокая гора, видневшаяся из его окна, покрыта ковром свежевыпавшего снега. На прошлой неделе его будил Моцарт.
Кто был на позапрошлой, он не мог припомнить. Не так давно он слушал и Вивальди. Но вообще-то все тонуло у него в голове в каком-то тумане.
Как и каждое утро в течение последних четырех месяцев, Нейт подошел к окну и посмотрел на долину Шенандоа, простиравшуюся внизу. Она тоже была белым-бела, и Нейт вспомнил, что скоро Рождество.
К Рождеству он выйдет отсюда. Врачи и Джош Стэффорд обещали ему это. При мысли о Рождестве ему стало грустно. В недалеком прошлом – когда дети были маленькими и жизнь текла своим чередом – этот праздник бывал приятным. Но детей больше нет – они либо выросли, либо их забрали матери, – и теперь Нейту меньше всего на свете хотелось встречать Рождество в баре вместе с другими несчастными пьяницами, орущими рождественские гимны и притворяющимися, что им весело.
Долина была белой и неподвижной, лишь вдалеке, словно муравьи, двигались немногочисленные машины.
Предполагалось, что каждое утро десять минут он посвящает медитации – молится или выполняет упражнения по системе йогов, которым его пытались обучить здесь, в Уолнат-Хилле. Однако Нейт сделал лишь несколько приседаний, а затем отправился плавать.
На завтрак был черный кофе с булочкой, который он пил в обществе Серхио – советника, терапевта и гуру в одном лице. За прошедшие четыре месяца Серхио стал ему и другом. Он знал о никчемной жизни Нейта О'Рейли все.
– У тебя сегодня будет гость, – сказал Серхио.
– Кто?
– Мистер Стэффорд.
– Прекрасно. – Нейт приветствовал любые контакты с внешним миром, прежде всего потому, что они были очень ограниченны. Джош навещал его раз в месяц. Еще двум приятелям из фирмы приходилось проделывать трехчасовой путь на машине из округа Колумбия, чтобы встретиться с ним. Они были очень занятыми людьми, и Нейт ценил их внимание.
Смотреть телевизор в Уолнат-Хилле запрещалось из-за рекламы пива, а также потому, что во множестве фильмов и шоу выпивка и даже наркотики едва ли не прославлялись.
По той же причине сюда не поступало большинство популярных журналов. Но Нейту это было безразлично. После четырех месяцев пребывания в клинике его не волновало, что происходит в Капитолии, на Уолл-стрит или на Ближнем Востоке.
– Когда? – спросил он.
– Ближе к полудню.
– После моей тренировки?
– Разумеется.
Тренировке помешать не могло ничто. Это была двухчасовая эпопея, в течение которой он истекал потом, кряхтел и испускал дикие крики под руководством своего персонального тренера – садистки с пронзительным голосом, которую Нейт втайне обожал.
Прежде чем появился Джош, он успел отдохнуть в своем люксе, пожевать кроваво-красный апельсин и еще раз полюбоваться заснеженной долиной.
– Выглядишь отлично, – сказал Джош. – На сколько ты похудел?
– На четырнадцать фунтов, – ответил Нейт, похлопывая себя по упругому плоскому животу.
– Строен, как молодой олень. Может, и мне стоило бы тут полечиться?
– Очень рекомендую. Еда здесь полностью обезжиренная и лишенная вкуса, ее готовит шеф-повар с каким-то акцентом.
Порция занимает полблюдца: пару раз зевнул – и конец. Обед и ужин длятся минут семь, если жевать медленно.
– А ты, конечно, ожидал, что за тысячу долларов в день тебя будут кормить на убой.
– Джош, ты не принес какого-нибудь печенья или чего-нибудь в этом роде? Каких-нибудь чипсов? Наверняка припрятал что-нибудь в портфеле.
– Извини, Нейт. Я чист.
– И даже никаких карамелек?
– Извини.
Нейт съел дольку апельсина. Они сидели рядом, любуясь видом из окна. Тянулись минуты.
– Как ты? – спросил Джош.
– Джош, мне нужно вырваться отсюда. Я становлюсь роботом.
– Твой врач говорит, что надо подождать еще недельку.
– Хорошо. А что потом?
– Посмотрим.
– Что это значит?
– Это значит – посмотрим.
– Ну ладно, Джош, раскалывайся.
– Подождем и посмотрим, что будет.
– Джош, я смогу вернуться на фирму? Замолви за меня словечко.
– Не торопи события, Нейт. У тебя есть враги.
– У кого их нет? Но, черт возьми, это же твоя фирма! Твое слово там решающее.
– У тебя еще есть проблемы.
– У меня миллионы проблем, но ты не можешь выкинуть меня на улицу.
– Ну, с банкротством мы справимся. А вот обвинительный акт – это не так просто.
