куртки был поднят а-ля Джеймс Дин, длинные серьги, касаясь его, позвякивали.
Нескольких вопросов оказалось достаточно, чтобы понять: внешний облик парня соответствует его непроходимой глупости. Поскольку он пока не имел возможности разбазарить свои деньги, Нейт оставил его в покое. Выяснил лишь, что школу Рэмбл посещает от случая к случаю, живет один в нижнем этаже материнского дома, никогда нигде не работал и не зарабатывал денег, любит играть на гитаре и собирается стать рок-звездой. Его новая группа, как и следовало ожидать, называлась “Дьявольские обезьяны”, но он не был уверен, что они станут выпускать диски именно под этим названием. Спортом он не занимался, никогда не видел, как выглядит церковь изнутри, с матерью старался общаться как можно реже и все то время, когда не спал и не играл на гитаре, предпочитал смотреть Эм-ти-ви.
Чтобы вылечить этого несчастного ребенка, нужен миллиард долларов, подумал Нейт. На него он потратил менее часа.
Джина была последней на этой неделе свидетельницей.
Через четыре дня после смерти ее отца они с мужем Коуди подписали купчую на дом, стоивший три миллиона восемьсот тысяч долларов. Когда Нейт огорошил ее этим вопросом сразу же после принесения присяги, она стала заикаться, что-то невнятно бормотать и беспомощно искать глазами своего адвоката миссис Лэнгхорн, для которой эта информация оказалась неожиданностью.
– Как вы собирались расплатиться за дом? – поинтересовался Нейт.
Ответ был очевиден.
– У нас есть деньги, – задиристо сказала Джина, тем самым вложив оружие в руки Нейта.
– Что ж, давайте поговорим о ваших деньгах, – с улыбкой предложил он. – Вам тридцать лет. Девять лет назад вы получили пять миллионов долларов, не так ли?
– Да.
– Сколько у вас осталось?
Она долго молчала. Ответить было не так просто. Коуди заработал в свое время немало денег. Кое-что они вложили, много потратили, все так перепуталось, что, взглянув на их баланс, нельзя было точно сказать: от пяти миллионов осталась такая-то сумма. Нейт бросил ей конец веревки, и она медленно затягивала петлю на своей шее.
– Сколько денег сегодня на счетах у вас и вашего мужа? – спросил он.
– Мне нужно проверить.
– Пожалуйста, назовите приблизительную цифру.
– Шестьдесят тысяч долларов.
– Какой недвижимостью вы владеете?
– Только домом.
– Во сколько оценивается ваш дом?
– Я его не оценивала.
– Ну приблизительно.
– Триста тысяч.
– А сколько вы должны выплатить по ипотеке?
– Двести тысяч.
– Какова приблизительная стоимость ценных бумаг, которыми вы владеете?
Джина что-то нацарапала на бумажке и, закрыв глаза, ответила:
– Около двухсот тысяч долларов.
– У вас есть еще какие-нибудь существенные доходы?
– Вообще-то нет.
Нейт произвел собственные подсчеты:
– Таким образом, через девять лет от пяти миллионов осталось триста – четыреста тысяч долларов. Так?
– Не может быть. То есть я хочу сказать, что это… так мало.
– Теперь еще раз поясните нам, как вы собирались расплачиваться за дом?
– Из зарплаты Коуди.
– А как насчет наследства вашего покойного отца? Его вы во внимание не принимали?
– Ну, в какой-то степени.
– Продавец дома потребовал у вас оплаты через суд, не так ли?
– Да, но мы подали встречный иск.
Джина отвечала уклончиво, лгала, бойко выдавала полуправду, и Нейт подумал, что она может оказаться наиболее опасным противником. Они прошлись по рискованным коммерческим предприятиям Коуди, и вскоре стало очевидно, куда ушли деньги. Миллион он потерял, играя на фьючерсах медных рудников в девяносто втором году. Полмиллиона вложил в “Сноу-пэкт чикенз” и потерял все. Ферма по разведению шелкопряда в Джорджии унесла еще шестьсот тысяч.
Джина и Коуди были двумя великовозрастными детьми, живущими на чужие деньги не по средствам и мечтающими где-нибудь сорвать куш.
Ближе к концу опроса Джина заявила, что ее интерес к наследству отца не имеет никакого отношения к деньгам, она обожала его, и если бы он был в здравом рассудке, то позаботился бы о своих детях. Он же все отдал чужому человеку, и это свидетельствует о его психическом расстройстве.
Она здесь только для того, чтобы спасти репутацию отца.
Нейт оставил ее хорошо отрепетированную речь без внимания. Было пять часов, и он устал от борьбы.
Медленно двигаясь из-за пробки на дороге по направлению к Балтимору, он думал о наследниках Филана. Окунувшись в их жизнь, Нейт испытывал замешательство. В какой-то мере он им сочувствовал: их воспитали, не внушив ни малейшего представления о моральных ценностях, и их пустые жизни вращались исключительно вокруг денег.
Но Нейт твердо знал, чего хотел Трой, когда карябал свое последнее завещание. Большие деньги в руках его детей породят хаос и многих ввергнут в несчастья. Он оставил состояние Рейчел, которая была в этом абсолютно не заинтересована, исключив из списка наследников остальных детей, потому что знал – их большие деньги окончательно погубят.
Глава 46
Как вечно заваленный делами городской профессионал, Нейт был чужд ритуалу “посиделок”. Фил, напротив, практиковал его постоянно. Если кто-то из прихожан заболевал, само собой разумелось, что он навещал больного и долго сидел с его родственниками. Если кто-то умирал, он скорбел у одра с вдовой. Если сосед, проходя мимо, останавливался возле их дома, они с Лорой всегда приглашали его войти, независимо от времени суток, и долго сидели, болтая о том о сем. Иногда они просто молча сидели вдвоем на крыльце в качалке. Два престарелых прихожанина привыкли, что раз в неделю Фил непременно заходил посидеть с ними часок у камина. Поболтать было приятно, но вовсе не обязательно. Достаточно было просто сидеть и наслаждаться тишиной.
Нейт быстро приобщился к этому ритуалу. Вот и теперь они с Филом расположились на ступеньках особняка Джоша в толстых свитерах и перчатках, попивали горячее какао, которое Нейт сварил в микроволновке, и смотрели на тихую бухту и ритмично набегавшие волны в открытом озере.
Разговор то оживлялся, то затухал, но большей частью они молчали. Фил знал, что его другу тяжело далась прошедшая неделя. Нейт уже многое поведал ему о запутанном деле Филанов, так как у них установились приятельские отношения.
– Я собираюсь попутешествовать, – тихо сообщил Нейт. – Поедете со мной?
– Куда?
– Мне нужно повидаться с детьми. Двое моих младших, Остин и Энджела, живут в Сейлеме, Орегон. Сначала, пожалуй, отправлюсь туда. Старший сын оканчивает колледж на северо-западе, в Эванстоне, и еще у меня дочь в Питсбурге.
Это будет приятное путешествие.
– Сколько времени оно займет?
– Недели две. Я буду все время за рулем.
– Когда вы видели их в последний раз?
