семьи. Вы получили их от черного населения нашего округа в обмен на обещание, что все до цента пойдет на помощь мне и моей семье. Вы солгали. Вы собирали деньги для того, чтобы произвести впечатление на шишек из ассоциации, а вовсе не для того, чтобы передать их моей семье. Вы лгали в храме, лгали в газетах, вы везде лгали.
Эйджи повел вокруг взглядом и заметил, что все, кто был в комнате, в том числе и дети, сумрачно смотрят на него и кивают головами.
Опершись ногой о стул, на котором сидел Эйджи, Карл Ли подался вперед, склоняясь над святым отцом:
— Если вы не отдадите нам эти деньги, то каждому черномазому, которого я знаю, я стану рассказывать, какой ты, Эйджи, мошенник и вор. Я буду звонить каждому прихожанину твоего храма — я ведь и сам твой прихожанин — не забыл? — и говорить им, что мы не получили от тебя ни цента. И когда об этом узнают все, ты в воскресную службу не соберешь и двух долларов. И тебе придется расстаться со своими пижонскими костюмами и роскошными «кадиллаками». А может, тебе даже придется расстаться и с храмом, потому что я попрошу людей не ходить к тебе больше.
— Ты все сказал? — поинтересовался Эйджи. — Если да, то хочу только, чтобы ты знал, какую боль мне причинил. Мне очень жаль, что и ты, и Гвен такого обо всем этом мнения.
— Вот такое уж у нас мнение, и мне абсолютно безразлично, чего тебе там жаль.
Вперед выступил Оззи:
— Я согласен с ними, преподобный, вы не правы, и вы сами знаете это.
— Как больно мне слышать это от тебя, Оззи. Как мне больно.
— Тогда я скажу нечто, от чего тебе, Олли, будет еще больнее. В следующее воскресенье мы вместе с Карлом Ли придем в твой храм. Выйдем из тюрьмы пораньше, проедемся на машине и войдем как раз в тот момент, когда ты соберешься читать свою проповедь. Но на кафедру вместо тебя поднимется Карл Ли, а если ты попробуешь помешать ему, я надену на тебя наручники. Проповедь прочтет Карл Ли. Он расскажет людям, что деньги, которые они столь щедро давали, не покинули еще твои карман, что Гвен вот-вот выселят с детишками из их дома всего лишь потому, что ты хочешь приручить кого-то из шишек этой ассоциации. Он расскажет им, как ты всем лгал. Это может занять у него около часа. А когда он закончит, я тоже захочу сказать несколько слов о том, каким скользким и подлым ниггером ты являешься. Я поведаю им, как тебя чуть было не осудили за то, что ты за сотню долларов купил украденный в Мемфисе «линкольн», расскажу, что происходит на похоронах, расскажу о том, как пару лет назад я спас тебя от отсидки в камере тюрьмы Джексона. А еще, Олли, я…
— Не нужно про это, Оззи, — взмолился Эйджи.
— А еще я поделюсь с ними маленьким грязным секретом, известным только тебе, мне и одной даме весьма сомнительной репутации.
— Когда вы хотите получить деньги?
— Как быстро ты сможешь их достать? — спросил Карл Ли.
— Моментально!
Джейк вместе с Оззи поднялся наверх, предоставив Карлу Ли возможность пообщаться с семьей. Они увидели Эллен, почти погребенную под горой справочников. Джейк представил свою новую секретаршу Оззи, после чего все трое уселись вокруг большого стола.
— Как там мои приятели? — поинтересовался Джейк.
— Ребята с динамитом? Дела у них идут на поправку. Пока не закончится суд, мы подержим их в больнице. В дверь их палаты я врезал замок, а в коридоре поставил полицейского. Они никуда не денутся.
— Так кто он такой — тот, основной?
— До сих пор неизвестно. С отпечатками пальцев пока неясно. Может оказаться так, что и в центральном управлении просто не с чем будет сравнить. Сам он молчит.
— А второй — из местных, да? — спросила Эллен.
— Да. Террел Грайст. Хочет подать на нас в суд, поскольку пострадал во время ареста. Можете себе такое представить?!
— Не верится, что до сих пор никому ничего не стало известно.
— Я и сам не верю. Само собой Грайст и мистер Икс болтать не станут. Мои люди тоже ведут себя тихо. Значит, остаешься только ты и твой клерк.
— И Люсьен, но ему я ничего не говорил.
— Значит, он вычислил сам.
— Когда ты начнешь с ними работать?
— После процесса перевезем их в тюрьму и приступим к следствию. Все зависит от нас.
— Как дела у Бада?
— Заезжал сегодня утром проведать тех двух типов, ну и спустился на этаж ниже, к Этель. Он в критическом состоянии. Никаких сдвигов.
— Подозреваешь кого-нибудь?
— Скорее всего это Клан. Эти белые балахоны и все прочее. Да и потом, остальное тоже сходится. Сначала горящий крест у тебя во дворе, потом динамит, теперь вот — Бад. Плюс еще угрозы. Я уверен, это они. А кроме того, у нас есть свой источник.
— Что?!
— Ты слышал меня. Называет себя Микки-Маус. Позвонил мне домой в воскресенье и похвастался, что это он спас тебе жизнь. «Защитник черномазых» — так он тебя окрестил. Сказал, что на территории округа официально создано отделение Клана, или клаверн.
— Кто в него входит?
— В детали он не вдавался. Сказал, что свяжется со мной только в том случае, если кому-то будет грозить опасность.
— Какая забота. Ему можно доверять?
— Тебе же он спас жизнь.
— Хороший довод. А сам он — член Клана?
— Не сказал. В четверг они планируют провести марш.
— Клан?
— Да. Ассоциация борцов за права черного населения собирается устроить митинг и демонстрацию завтра перед зданием суда. Клан хочет ответить на это мирным маршем в четверг.
— Сколько человек примет участие?
— Микки-Маус не сказал. Говорю тебе, он не очень-то разговорчив.
— Ку-клукс-клан марширует в Клэнтоне! Просто не верится.
— Суровые наступают времена, — заметила Эллен.
— Они будут еще более суровыми, — отозвался Оззи. — Я обратился к губернатору с просьбой подослать поближе к нам дорожный патруль. Неделя предстоит нелегкая.
— Ты можешь поверить в то, что Нузу уж так хочется, чтобы суд шел в нашем городе?
— Слишком большое дело это, Джейк, чтобы переносить его куда-то. Где бы ты ни проводил его, повсюду будут марши, протесты, куклуксклановцы.
— Может, ты и прав. Как у тебя движутся дела со списком жюри?
— Завтра все будет готово.
Во вторник вечером, после ужина, Джо Фрэнк Перримэн уселся на крыльце с газетой в руках и свежей пачкой жевательного табака. Сплевывал он аккуратно, через специальную дырку, проделанную для этой цели в половой доске. Такова была традиция. Лела закончит мыть посуду и нальет им по стакану ледяного чаю, и они будут сидеть на крыльце, пока не стемнеет, и говорить об урожае, о внуках, о невыносимой духоте. Жили они неподалеку от Кэрауэя на восьмидесяти акрах заботливо возделанной земли, которую отец Джо Фрэнка украл у государства во времена Великой депрессии[12] . Они были спокойными, трудолюбивыми, добропорядочными христианами.
Перримэн успел трижды сплюнуть в дырку, когда притормозивший на шоссе грузовик въехал на
