Беттс.
На лежащем перед ним списке Бакли жирной птичкой пометил Олта.
— Алекс Саммерс — номер шесть.
На губах Карла Ли появилась робкая улыбка — рядом с Олтом занял место первый чернокожий. Усмехнулся и Бакли, обведя имя негра аккуратным кружком.
Следующие четверо оказались белыми женщинами, причем по шкале Джейка выше тройки никто из них не имел. Первый ряд заполнился, и Джейк испытывал чувство некоторой тревоги. Закон предоставлял ему право отвести из всего состава кандидатов двенадцать человек без объяснения каких-либо причин. И волей случая только в первом ряду ему придется шесть раз воспользоваться этим правом.
— Уолтер Годси — номер одиннадцать, — провозгласил Нуз, но уже не столь громко.
Годси был средних лет издольщиком, всю жизнь работавшим на земле, и не представлял, с точки зрения Джейка, никакой ценности.
Когда Нуз закончил заполнять второй ряд, там сидели семь белых женщин, двое негров и Годси. Над Джейком нависла угроза катастрофы. Облегчение он почувствовал только на четвертом ряду: на Джин что- то нашло, и она вытянула из барабана одну за другой семь бумажек с именами мужчин — четверо оказались черными.
На то, чтобы рассадить все жюри, ушел почти час. Нуз объявил пятнадцатиминутный перерыв, чтобы дать Джин время напечатать имена в новом порядке. Джейк и Эллен просматривали свои записи и пытались соотнести фамилии присяжных с лицами тех, кто их носил.
Гарри Рекс сидел за столом со справочной юридической литературой и, заслышав каждое новое имя, принимался торопливо писать что-то в своем блокноте. Понимая ход мыслей Джейка, он был с ним полностью согласен: ситуация развивается не в их пользу.
Ровно в одиннадцать Нуз вновь занял свое место, в зале воцарилась тишина. Кто-то предложил судье воспользоваться микрофоном, и Нуз установил его в нескольких дюймах от своего носа. По залу поплыл гнусавый, отвратительный голос: судья задавал десятки обусловленных процедурой вопросов. Представив членам жюри Карла Ли Хейли, он поинтересовался, не является ли обвиняемый чьим-то родственником или знакомым. Нуз понимал, что Хейли теперь знают все, однако все же нашлись два человека, признавших, что были знакомы с ним еще до майских событий. Затем Нуз сказал несколько слов о юристах, принимающих участие в процессе, кратко объяснил суть предъявляемых мистеру Хейли обвинений. Ни один из будущих присяжных не заявил, что впервые слышит о деле Карла Ли.
Нуз все говорил и говорил и только в половине первого объявил перерыв на обед до двух.
Делл доставила им горячие сандвичи и чай со льдом. Джейк с благодарностью обнял ее и велел ей прислать ему счет. Не обращая внимания на еду, он принялся раскладывать на столе карточки с фамилиями присяжных в том порядке, в котором они сидели на своих местах в зале. Гарри Рекс с ходу атаковал сандвич с сыром и ростбиф.
— Как же нам не повезло с жеребьевкой, — сокрушался он с набитым до предела ртом. — Ужасно не повезло.
Положив на стол все девяносто четыре карточки, Джейк сделал шаг назад и окинул взглядом свою работу. Эллен стояла чуть сбоку и задумчиво жевала ломтики обжаренного в масле картофеля. Глаза ее тоже были устремлены на карточки.
— Как же нам не повезло с жеребьевкой! — Гарри Рекс влил в себя целую пинту ледяного чая.
— Не мог бы ты помолчать? — рявкнул на него Джейк.
— Среди первых пяти десятков у нас есть восемь чернокожих мужчин, три чернокожие женщины и тридцать белых женщин. Остальные девять — белые мужчины, и выглядят они непривлекательно. Это вполне можно назвать белым женским жюри.
— Белые женщины, белые женщины, — пробормотал Гарри Рекс. — Худшие присяжные в мире. Белые женщины!
— А белые жирные мужчины еще хуже! — на него в упор смотрела Эллен.
— Ты меня неправильно поняла, Ро-арк, белых женщин я люблю. Не забывай, на четырех из них я даже был женат. Я ненавижу только белых женщин-присяжных.
— А я бы, например, не стала голосовать за его осуждение.
— Ро-арк, ты — коммунистка в рядах Национальной ассоциации юристов. Ты бы не стала голосовать за осуждение кого бы то ни было за что бы то ни было. В своем крошечном, недоразвитом мозгу ты считаешь растлителей малолетних и палестинских террористов славными парнями, которых замучила наша система и которые должны иметь хоть какую-то разрядку.
— А как вы, человек рациональный, цивилизованный и готовый на сопереживание, посоветуете нам с ними поступать?
— Вешать за ноги, кастрировать, а там пусть себе истекают кровью, пока не сдохнут. И без всякого суда.
— И в вашем понимании это будет конституционно?
— Может, и нет. Зато это остановит детскую порнографию и терроризм. Джейк, ты собираешься есть свой сандвич?
— Нет.
Гарри Рекс снял фольгу с ветчины и сыра.
— Держись подальше от номера первого, Карлен Мэлоун. Она из тех Мэлоунов, что живут у озера. Ненавидит черных. Опаснее змеи.
— Я бы с удовольствием держался подальше от всего этого жюри. — Джейк по-прежнему не отводил взгляда от карточек.
— Нам ужасно не повезло с жеребьевкой.
— А что скажешь ты, Ро-арк?
Гарри Рекс быстро сглотнул и раскрыл рот:
— Думаю, нам стоит согласиться с тем, что он виновен, и бежать отсюда. Бежать, как собака, которую высекли.
— Дальше может быть и хуже, — смогла наконец ответить на вопрос Джейка Эллен.
Гарри Рекс принужденно рассмеялся:
— Хуже! Хуже могло бы быть только в том случае, если бы первые три ряда были заняты парнями в балахонах, островерхих колпаках и масках.
— Гарри Рекс, тебе все же лучше заткнуться.
— Я просто пытаюсь помочь. А картошку жареную будешь?
— Нет. Набей себе ею рот и жуй — долго и тщательно.
— По-моему, относительно некоторых женщин ты ошибаешься, Джейк. Я бы скорее согласилась с Люсьеном. В целом женщины более расположены к сочувствию. Ведь насилуют-то нас.
— Тут мне возразить нечего, — признал Гарри Рекс.
— Хорошо, спасибо. Нет ли среди этих дам какой-нибудь твоей бывшей клиентки, готовой, возможно, сделать для тебя все, если ты только подмигнешь ей?
Эллен хихикнула:
— Думаю, это номер двадцать девять. Рост — пять футов, а весом не меньше четырехсот фунтов.
— Очень смешно. — Гарри Рекс вытер губы салфеткой. — Номер семьдесят четыре. Но она уже слишком стара. Забудьте об этом.
В два часа раздался стук судейского молотка, и в зале наступила тишина.
— Обвинение может задавать свои вопросы жюри, — объявил Нуз.
Блистательный окружной прокурор медленно поднялся со своего места и с достоинством подошел к барьеру, проницательным взором оглядывая обе половины зала. Прекрасно зная, что художники в данный момент трудятся своими карандашами в блокнотах, Бакли на несколько секунд застыл в простои и благородной позе. Послав жюри искреннюю улыбку, назвал свое имя. Перед будущими присяжными стоял народный защитник, чей клиент — штат Миссисипи. Вот уже девять лет он находится в этой должности, и для него это высокая честь, которой он обязан замечательным людям округа Форд. Прокурор распростер
