медицинские показания и принялся за осмотр, проверяя неврологические реакции.
— Третья травма головы?
— Похоже, что так, — ответил Рик.
— Не собираетесь подыскать себе другую работу? — спросил врач.
— Нет.
«А следовало бы, — подумал доктор. — И не только потому, что тебя стукнули по черепушке. Допустить три перехвата мяча за одиннадцать минут — явный признак того, что футбол не твое призвание». В комнате бесшумно появились две сестры и помогли врачу с осмотром и с записями. Они не сказали пациенту ни слова, хотя обе были не замужем и перед ними лежал профессиональный спортсмен привлекательной наружности с крепко сбитой фигурой. В этот момент он так в них нуждался, но был им совершенно безразличен.
Оставшись один, Рик усердно принялся искать пульт дистанционного управления. В углу на стене висел большой телевизор. Рик намеревался включить И-эс-пи-эн и со всем покончить. Каждая минута доставляла ему боль — и не только из-за головы и шеи. В нижней части спины он ощущал нечто похожее на свежую ножевую рану. Левое плечо — хорошо хоть рука не рабочая — пульсировало от боли.
Арни сказал, что его подмяли? У Рика было ощущение, будто по нему прокатился цементовоз.
Вернулась сестра с подносом, на котором лежали таблетки.
— Где пульт дистанционного управления? — спросил ее Рик.
— М-м-м… Телевизор сломан.
— Это ведь Арни вытащил из розетки штепсель?
— Какой штепсель?
— От телевизора.
— Кто такой Арни? — Сестра извлекла на свет изрядных размеров иглу.
— Это еще что? — Рик сразу же забыл про Арни.
— Викодин. Поможет вам уснуть.
— Я устал спать.
— Таково предписание врача, и покончим на этом. Вам требуется отдых, много отдыха. — Сестра набрала викодин в капельницу и несколько мгновений смотрела на прозрачную жидкость.
— Вы, случайно, не болеете за «Браунс»? — поинтересовался Рик.
— Муж болеет.
— Он был вчера на игре?
— Да.
— Насколько все плохо?
— Вам лучше не знать.
Когда он проснулся, Арни снова был в палате — сидел на стуле рядом с кроватью и читал «Кливленд пост». Рик с трудом разобрал заголовок внизу первой страницы: «Болельщики осаждают больницу».
— Что там такое? — требовательно спросил он.
Арни отшвырнул газету и вскочил на ноги.
— Ты в порядке, малыш?
— В полном. Какой сегодня день?
— Вторник. Раннее утро. Как ты себя чувствуешь?
— Дай мне газету!
— Что ты хочешь знать?
— Что там творится, Арни?
— Что конкретно тебя интересует?
— Все.
— Ты смотрел телевизор?
— Нет. Ты же вытащил штепсель из розетки. Поговори со мной, Арни.
Агент похрустел костяшками пальцев, не спеша прогулялся к окну и, открыв жалюзи, посмотрел на улицу так, словно оттуда исходила опасность.
— Вчера сюда явились несколько хулиганов и закатили скандал. Копы с ними быстро разобрались — с дюжину или около того арестовали. Обычные буяны. Болельщики «Браунс».
— Сколько их было?
— В газете написано, человек двадцать. Напились и устроили бучу.
— А почему именно здесь? Мы с тобой вдвоем, Арни, агент и игрок. Дверь закрыта. Будь добр, просвети меня, в чем дело.
— Они узнали, что ты здесь. Сейчас на тебя многие точат зуб. Поступило не меньше сотни угроз расправиться с тобой. Люди расстроены. Угрожают даже мне. — Арни прислонился к стене, испытывая некоторое самодовольство от того, что достоин угроз. — Так ты по-прежнему ничего не помнишь? — спросил он.
— Нет.
— За одиннадцать минут до окончания матча «Браунс» набрали семнадцать очков и вели с сухим счетом. Хотя никто бы не решился сказать, что они надрали соперникам задницу. После трех четвертей «Мустанги» заработали в нападении восемьдесят один ярд и трижды, соображаешь, трижды пытались пробить филд-гол.[3] Ничего не всплывает?
— Нет.
— На позиции квотербека играл Бен Марун, поскольку Нэгл еще в первом периоде растянул подколенное сухожилие.
— Вот это припоминаю.
— За одиннадцать минут до окончания игры один из «Мустангов» устремился вперед. Его поддержали. Но волноваться не было причин. Защита «Браунс» способна остановить генерала Паттона со всеми его танками. Ты вступил в игру во время третьей попытки при заработанных двенадцати ярдах и отдал точный красивый пас Свини, который, как известно, играет за «Мустангов», и тот преспокойно преодолел все сорок футов до самой зачетной зоны. Помнишь?
Рик медленно закрыл глаза.
— Нет.
— И не напрягайся. Обе команды пробили по панту[4] Потом «Мустанги» замешкались. За шесть минут до окончания матча ты во время третьей попытки при восьми пройденных ярдах объявил пасовую комбинацию и навесил Брюсу, однако мяч взлетел слишком высоко и приземлился в руки игрока — не помню его фамилии, но точно в белой форме. И тот не растерялся — оказался в зачетной зоне. Счет стал семнадцать — четырнадцать. Народ заволновался — все восемьдесят с лишним тысяч человек. А ведь за несколько минут до этого они уже праздновали победу. Шутка ли — впервые борьба велась за Суперкубок и все такое! «Мустанги» произвели начальный удар. «Браунс» трижды устремлялись с мячом вперед, потому что Кули не сторонник пассивного поведения. Последовал пант «Браунсов». Или попытка такового. После отрыва мяч был потерян, и «Мустанги» перехватили его на отметке тридцать четыре ярда, что само по себе не страшно, поскольку в трех розыгрышах защита «Браунс» доказала, что способна остановить противника в пятнадцати ярдах от линии гола. Но тут сплоховала. Ты принял мяч и в течение четырех минут умудрялся удерживать его на линии своей защиты. За сорок секунд до окончания матча игра развивалась на середине поля. «Браунс» не решались отдать пас и еще больше боялись пробить по мячу. Не знаю, что за замысел возник в голове Кули, но ты заметил открывшегося на правом фланге Брюса и послал ему мяч. Мощно и точно в цель.
Рик, на мгновение забыв о своих травмах, попытался сесть.
— Все равно ничего не могу вспомнить.
— Точно в цель, но слишком сильно. Мяч отскочил у Брюса от груди, его тут же перехватил Гудсон и галопом устремился в землю обетованную. В итоге «Браунс» проиграли со счетом двадцать один — семнадцать, а ты в это время лежал на земле, чуть не разорванный пополам. Тебя положили на носилки, а в это время половина стадиона истошно выла, а другая половина радостно вопила. В жизни не приходилось слышать такого шума. Двое пьяных соскочили с трибуны и бросились к носилкам. Они бы убили тебя, если
